Как убить свою семью

— Для нас ничего не поменяется. Но не говори так о ней. Тебе нужно увидеть все так, как оно есть. Я не брошу тебя. Я не твой отец. Просто так бывает в жизни, — Джим слегка обнял меня и пошел в сторону Ватерлоо. Я не проронила ни слова. Я ненавидела себя за то, что была такой слабой. Ненавидела то, что он был прав. Ненавидела себя за то, что прогнулась. Я ненавидела их всех.

Месяц спустя Каро и Джимми устроили вечеринку по случаю своей помолвки.

За прошедшие недели мы почти не разговаривали, но я пошла, потому что меня пригласили, и если б я так не поступила, то это стало бы проблемой. Хуже того, Каро подумала бы, что я опустошена. Я надела темно-зеленый бархатный костюм с белой шелковой футболкой и проигнорировала легкое отвращение от того, сколько стоил весь этот ансамбль. Акцент сделала красной помадой. Мы одеваемся для других женщин. Это банальщина, но правда. Она поймет меня. Это стоило счета по кредитке.

Я добралась туда к десяти вечера, выпив за углом в местном баре, решив, что приехала слишком рано. Вечеринки у Каро обычно начинались не раньше 21:30, и я не собиралась тратить время на ее хохочущих трезвых друзей. Их квартира находилась на четвертом этаже особняка с видом на парк. Здание было красивым, с мраморными ступенями и оригинальным лифтом с латунными воротами. Я никогда никого не видела в вестибюле. Квартирами владели богатые люди. Богатые люди с несколькими домами по всему миру, которые они называют «базами». И нигде нет переполненных мусорных ведер или старых велосипедов, занимающих коридоры.

К моему появлению вечеринка уже начала затихать. На кухне собралась небольшая группка приятелей Джимми: несколько школьных друзей — мне они нравились — и скучные парни из университета, от которых Джим не захотел полностью отмахнуться. Но в основном в квартире были друзья Каро. Девушки с расшатанными нервишками, наряженные в тусклые шелковые платья. У них всех были шикарные волосы — такие густые, блестящие, длинные, выглядят небрежно, но одна только покраска стоит пятьсот фунтов стерлингов. Все мужчины были в одинаковых брюках и синих рубашках. Иногда мелькали лоферы, но в основном кроссовки — более повседневный образ. Гости почти все белые. Музыка орала на полную громкость, но никто не танцевал.

Я кивнула нескольким знакомым, направляясь к столику с напитками, схватила бокал вина и вышла на балкон. Никогда не была любительницей вечеринок. Пустые разговоры истощают мою энергию и заставляют все тело напрягаться. Не потому что я стесняюсь, а потому что это так скучно, что хочется умереть. Жизнь коротка, а мы тратим так много времени на разговоры с ужасными людьми о мелочах их ничтожного существования. Я не могу вкладывать в это энтузиазм. Знаете, в тюрьме не лучше. Вы можете подумать, здесь меньше чепухи, заполняющей паузы в разговоре. Вы за решеткой, вам не нужно говорить о погоде, поездке на работу или о художественном проекте вашего ребенка. Но тюрьма делает людей еще более жалкими, отчаянно цепляющимися за обнадеживающую нормальность. Это означает, что можно поболтать о завтраке или обсудить телевизионные передачи. И в отличие от обычной жизни этого не избежать.

* * *

Закуриваю сигарету на балконе, втискиваясь между двумя компаниями людей, которых не знаю, и отворачиваюсь, чтобы меня не втянули в разговор. Курю (стараюсь выкуривать только одну сигарету в неделю, как Гвинет Пэлтроу, — это все, что у нас есть общего) и подслушиваю. Некто по имени Арчи собирается на пасхальных каникулах кататься на лыжах со своей новой девушкой, а некая Лора притворяется, что считает это романтичным, но ее фальшивое умиление явно сигнализирует — «Я желаю этой девушке сорваться со скалы». Кто-то справа от меня рассказывает историю о том, как однажды встретил нашего ужасного премьер-министра в баре на Кингс-роуд и подумал, что тот «очень забавный парень». Все разговоры прекращаются, когда Каро выходит на балкон. Ее крошечное тельце облачено в изумрудное платье-комбинацию, которое не требует бюстгальтера (богатым девушкам лифчики не нужны), волосы распущены, и она босиком. Эффект небрежности, вышедший на новый уровень. Как будто вы обычно отдыхаете на виллах, где горничные постоянно подметают полы, и регулярно приходит мастер, чтобы сделать педикюр. Все приветствуют ее, быстро предлагая сигареты и вино. Она замечает меня и притягивает к себе за тонкое запястье.

— Привет, дорогая! Как хорошо, что ты пришла. Вижу, у тебя есть выпивка. Джимми внутри паникует из-за очков, но я уверена, он будет рад тебя видеть. Сходи к нему. Знаю, он обрадуется, что все… в порядке, — она смотрит на меня, приподняв бровь, с легким намеком на улыбку. Он рассказал ей. Конечно.

Захожу внутрь, не желая разговаривать с Джимом, но это единственный способ уйти от Арчи, Лоры и какого-то парня по имени Филипп, который теперь громко предлагает врезать принцу Чарльзу. Сейчас не 1989 год, Фил, ты просто позорище.