Какие большие зубки

– Значит, ты опасна, – сказала она. – Это я и так уже знала. Но мне нужно знать вот что: опасна ли ты для моей семьи?

У меня к горлу подступили слезы. Только сейчас я поняла, что думала, будто бабушка станет относиться ко мне лучше после всего того, что я ей рассказала. Что она увидит во мне схожесть с Лумой, с Рисом и остальными. Поймет, что я такая же, как они. Но вместо этого мой рассказ ничуть ее не тронул. Чего она так боится?

– Нет! – воскликнула я. – Я не хочу никому навредить. Все это произошло так быстро. И я не знала, куда еще мне пойти. У меня больше никого нет.

Наконец она смягчилась.

– Я хочу быть уверена, – спокойно сказала она. – Позволишь сделать расклад на твою судьбу?

– Зачем?

– Чтобы я точно знала, пришла ли ты нам помочь или же навредить.

– Зачем мне вредить вам?

– Так позволишь?

Я кивнула.

Она стала перемешивать колоду, и карты замелькали между ее пальцев. Я знала, что она нарисовала их сама много лет назад. Карты размякли от старости, уголки их скруглились. Бабушка протянула мне колоду, чтобы я сняла несколько карт, а потом принялась раскладывать их в определенном порядке. Она перевернула первую карту, ту, что лежала посередине.

– Это ты, – сказала она.

Мое сердце подпрыгнуло, когда я узнала первую карту: паж костей, та самая карта, которая всегда выходила первой, когда бабушка гадала мне в детстве. Юный ученик – или ученица, по рисунку не понятно, – разглядывает через увеличительное стекло птичий череп. Быть может, не так уж сильно я изменилась, раз эта карта все еще символизирует меня.

Я тоже наблюдала за Персефоной. За работой ее взгляд расфокусировался, словно она смотрела на кого-то, кто был и близко, и далеко одновременно.

– Юная персона с незаурядным умом, которая полагается на собственные мозги, – сказала она.

Затем бабушка принялась переворачивать остальные карты, следуя старой схеме и комментируя по ходу дела:

– Накрывают тебя… страхи и сомнения. Достаточно ли ты хороша? Сильна? Препятствует тебе… огромная толпа людей, бормочущих тебе в уши самые разные вещи. К кому ты прислушаешься?

Она подняла на меня взгляд.

– Что ж, – сказала она, – похоже, ты пока не особо большая фигура. Ни то ни се. Я пока не знаю, что из тебя выйдет. Сейчас перед тобой открыто множество дорог. Ты можешь стать такой, как я. Или кем-то… совершенно иным.

– Такой, как ты? – переспросила я. – В смысле, раскладывать карты и творить магию?

– Это лишь малая толика того, что я делаю. По большей части я управляю семьей.

– Как?

Она вздохнула.

– В основном я не даю им убивать людей, – сказала она, – и решаю проблемы, когда это все же случается – а это неизбежно случается. Слежу за их здоровьем и за тем, чтобы они отличали правильное от неправильного, насколько они способны. Занимаюсь растениями, делаю из них вытяжки и настои и продаю торговцам. А еще делаю счастливыми жителей Уинтерпорта, по мере моих сил, чтобы они не обернулись против нас и не сожгли наш дом до основания, пока мы спим.

– Я бы с этим справилась, – сказала я. – Если бы ты меня научила, я могла бы тебе помогать.

Она нахмурилась.

– Элеанор, – сказала она, – у тебя и без того достаточно талантов. Не думаю, что учить тебя – это хорошая идея.

Я не чувствовала в себе никаких талантов. Я не могла похвастаться ни острыми зубами, ни тайным вторым телом, спрятанным под кожей. Меньшее, что я могла сделать – это самостоятельно научиться тому, как стать полезной. И может быть, подумала я со смутной надеждой, я могла бы научиться заглядывать в будущее.

– Пожалуйста, – сказала я. – Я правда очень хочу научиться.

– Я не могу дать тебе ответ сегодня. Позволь сперва закончить расклад на тебя, а потом я подумаю.

Она перевернула следующую карту.

– Позади тебя: заточение, ограничение, строгость. Прямо перед тобой: свобода, но такая, что заставляет тебя волноваться. – Она сделала паузу и улыбнулась мне. – Ты балансируешь на самом краю перед принятием решения. Которое приму я, а может, и ты. Все еще хочешь остаться?

Я опустила глаза к картам, пытаясь разгадать их. Моя карта на первый взгляд словно испарилась, но потом я разглядела ее под другой картой, которая, как сказала бабушка, накрывала меня. О, да это просто. И прямо поперек нее – карта, на которой группа людей столпилась вокруг груды костей и растянулась так, словно они собрались танцевать. И изображение женщины, прижимающей змею к груди, стоя на коленях в пустой каморке; и картинка с огромным колесом, на котором растянулась девушка в расшитом бисером трико и с завязанными глазами. На последней карте крупными буквами было выведено: «СУДЬБА». Я подумала: как она может разглядеть судьбу среди такого хаоса?

– Откуда ты знаешь, что все это означает? – спросила я.

– Метафоры.

– Метафоры? – Я была поражена. Прежде я слышала слово «метафора» лишь на уроках и никогда не предполагала, что они могут приносить какую-то практическую пользу.

– Ты выстраиваешь треугольник, – сказала она. – Между собственными знаниями, изображениями и словами. И на мгновение ты можешь выйти за пределы своего видения, покинуть настоящее и посмотреть на вещи чуть шире.