Карнавальная ночь

– Я о мухах и не говорю, – заговорил снова Комейроль. – И есть еще один старый граф, вообразите себе: из тыщи прохожих выберите первого попавшегося и скажите на ушко: мне все известно! И он вам отдаст кошелек, часы, носовой платок, только чтобы не отвели его в участок. А у нас и получше есть. Это было в средопостную ночь, в тысяча восемьсот тридцать втором году, часов эдак в четыре-пять утра, когда вас нашли-то под фонарем, Господин Сердце, тут рядом, под окнами Добряка Жафрэ…

– В шесть, – поправил Ролан.

– Той же ночью было совершено убийство на улице Нотр-Дам-де-Шан.

Лицо молодого человека невольно оживилось.

– Убили бедного парня, – продолжал Комейроль, отчеканивая каждое слово, – которому, по правде говоря, просто не повезло. Его уже пытались прирезать за три недели до того, на бульваре Монпарнас, в ночь карнавального вторника на среду.

– А, – сказал Ролан, отчасти успокоившись, отчасти захваченный врасплох. – И на второй раз он, полагаю, скончался?

– Так точно! В тот вечер, я имею в виду в карнавальный вторник, один молодой человек заявился в контору нотариуса Дебана на улице Кассет, и там был один писарь, который знал, что господин Дебан пообещал, бедолага, выдать, за двадцать тысяч франков, доверенные ему грамоты. С той поры он низко пал, бедный Дебан. Ничего-то он не умел толком делать. Титулы стоили почти четыреста тысяч ливров ренты. Славный кусок, скажи, Жафрэ?

– Сколько добра можно сделать… – пробормотал тот с серьезной миной.

– Птичкам! – закончил за него Комейроль. – Ну вот! Пока все, Господин Сердце. Убитый с улицы Нотр-Дам-де-Шан был из монастыря Бон Секур, откуда он смылся в платье собственной сиделки. Убийца бросил его переодетым кое-как в костюм Буридана. Все эти подробности отмечены в протоколах следствия, которое было прервано, но которое прокуратура с радостью возобновит, лишь бы ей дали ниточку – хоть с волосок толщиной. У нас ниточка есть, да еще какая: Даво – так звали сиделку – еще жива. Вы бережно хранили, как память, одежду женщины, в которой вас обнаружили без чувств у дверей мастерской Каменного Сердца. Это было отчаянно с вашей стороны и отводило подозрения; но и опасно. Скажите-ка, давно вы не смотрели на ваши реликвии?

Ролан не ответил. Он заметно покраснел, и взгляд его выражал глубокое удивление.

– Если вы соизволите потрудиться и открыть шкаф, вот этот, слева, – продолжал Комейроль с торжествующим видом, – вы убедитесь, что вышеозначенные женские одежды отныне не находятся в вашем распоряжении… И, может быть, вам будет небезынтересно узнать, что Даво их сразу же опознала. Учитывая столь исключительные обстоятельства, милостивый государь, мы полагаем, что вам лучше было бы вести себя с нами более покладисто.

Добряк Жафрэ вздохнул и добавил:

– Когда можно договориться полюбовно, к чему доставлять друг другу хлопоты и неприятности, дорогой Господин Сердце. Разве я не прав?

КАНДИДАТ В ГЕРЦОГИ

Было отчего торжествовать, и наши бывшие письмоводители из конторы Дебана, должно быть, уже решили, что достигли своей цели. В последнюю минуту им удалось поймать Ролана врасплох. До того момента он хранил холодно-безразличный вид – настолько, что сам Комейроль на какой-то миг уже было отчаялся.

Но имя Даво вернуло румянец на бледные Ролановы щеки.

И, когда ему так безапелляционно заявили, что одежда Даво больше не находится в его шкафу, он вздрогнул и снова побледнел.

Ролан был уязвлен столь глубоко и жестоко, что даже не пытался этого скрыть.

После недолгого молчания он поднялся и сунул ключ в скважину платяного шкафа, который стоял слева от входа.

Как только он повернулся спиной, Комейроль и Жафрэ победно переглянулись.

– Готов! – сказал Комейроль.

– Точно в глаз! – добавил Жафрэ, тихонько потирая руки. – Мысль тиснуть тряпки была что надо.

– Сильно! А хочешь, я ему скажу: «Это все по милости моего дружка Жафрэ»!

– Мировую? – предложил покровитель пичужек. – Неохота мне шутить с этим малым! Он явно не промах.

– Он просто великолепен! И он еще себя покажет! Клиент, должно быть, держит за пазухой камень кошмарного размера!

– Целый валун! Тихо: он уже посмотрел.

Глянув в шкаф, Ролан обескуражено прикрыл его. Но обернуться не спешил; казалось, он раздумывал.

– Вовремя пришли! – заговорил снова Комейроль. – Графиня уже подсылала своего Аннибала!

– Там, где эта пройдется, – пробормотал Добряк Жафрэ, вздохнув, – уже так просто корки хлеба не сыщешь!