Хаджибей: роман-трилогия

Зрительный зал театра был полон публики. Первые ряды партера и многие ложи занимали молодые дамы, родственницы вельможных чиновников и офицеров Воронцова; с ними соперничали в пышности и роскоши, в богатстве нарядов дочери и жены негоциантов. Они абонировали самые лучшие ложи. Щеголяя самыми дорогими и модными, только привезенными из Парижа и Лондона, нарядами, замысловатыми украшениями, драгоценностями, они вызывали зависть чиновных аристократок.

Среди этого общества, сверкающего золотом и бриллиантами, царила затемнявшая всех дам тонким изяществом и красотой жена директора театра и крупного коммерсанта Амалия Ризнич.

Увидев первый раз ее в ложе театра, Пушкин долго не мог оторвать от нее восхищенных глаз. Молодая, высокая двадцатилетняя женщина, она казалась стройной девушкой-невестой.

Ризнич выгодно отличалась от всех присутствующих в театре красавиц простотой наряда и тонким безукоризненным вкусом. В черном платье с глубоким вырезом на груди, подчеркивающем гибкость ее фигуры, в незамысловатой прическе, сложенной вокруг головы косой, она выглядела просто и элегантно. Венец из сине-черных волос как бы оттенял ее одухотворенные тонкие черты лица с большими живыми глазами.

Познакомившись с ее мужем Иваном Степановичем Ризнич — бывшим венским банкиром, а ныне коммерции советником, Пушкин был тотчас представлен его жене и приглашен в дом.

Особняк коммерческого советника славился своим гостеприимством в городе не меньше, чем дом самого генерал-губернатора.

Амалия Ризнич не принадлежала к вельможной аристократии и не была принята женой Воронцова — Елизаветой Ксаверьевной. Но между этими женщинами существовало своеобразное соперничество.

На вечерах у Ризнич собиралось смешанное общество, состоящее из самых богатых коммерсантов и великосветских вельмож, которых притягивала красота и обаятельность хозяйки дома. Они, как мотыльки на огонек, прилетали сюда из салона Елизаветы Ксаверьевны…

Пушкин сразу заболел горячей страстью к Амалии. На другой же день после знакомства, его с утра повлекло на Херсонскую улицу, где проживала Ризнич. Он долго, мучимый желанием увидеть прекрасную женщину, бродил около ее дома и — о, счастье, вдруг увидел Амалию на балконе. Он встретился с ней взглядом и, поняв, что будет желанным гостем, вошел в дом.

Амалия Ризнич ни слова не понимала по-русски. Полунемка, полуитальянка, родившаяся в Вене, она почему-то считалась в Одессе уроженкой Флоренции. Видимо, ее веселая непосредственность придавала ей сходство с дочерью Италии.

Она всегда с каким-то особенным вниманием слушала стихи Пушкина, написанные хотя и на незнакомом языке, но понятные ей своей музыкой, а главное теми чувствами, которые она читала во взгляде молодого, влюбленного в нее поэта.

Но эти счастливые свидания наедине, к сожалению, для Пушкина были редки. Зато частыми были встречи с Амалией на бесчисленных вечерах, где она блистала, окруженная толпой поклонников, под неусыпным взором мужа. А поклонники у Амалии были людьми разного возраста и положения. От ровесника Пушкина — почитателя его таланта Василия Туманеного — поэта, и до солидных помещиков Исидора Сабаньского и князя Яблонского. Они, эти два пожилых богача, пользовались особой благосклонностью красавицы.

Пушкин старался проникнуть в тайну: почему не очень умным пожилым господам выпало такое счастье? Почему именно им Амалия оказывает такое внимание?

После долгих наблюдений и тягостных раздумий он пришел к малоутешительным выводам, что изобилие денег и только денег притягивало красавицу к этим вздыхателям.

И возникали горькие мысли о тлетворной власти золота, которая способна развратить и опошлить даже прекрасное.

Неутоленная возвышенная страсть к этой утонченной женщине вызывала в нем порой припадки бешеной ревности. В такие минуты у него начинался жар, словно от приступа лихорадки. Просыпалась неуемная ненависть к самодовольным вельможным господам… Однако эти пароксизмы ревности скоро кончились и сменились печалью разлуки.

После рождения ребенка Амалия сильно заболела. Говорят, что беда редко приходит в одиночестве. Скоро появилась и другая. Муж Амалии — Иван Степанович долго и терпеливо выносивший ухаживание за своей женой армии поклонников, получил доказательство, что она запятнала своим поведением его честь. Он решил навсегда отдалить от себя неверную жену и отправил ее в Италию.

На Одесской пристани Пушкин в толпе других преданных ей поклонников провожал отплывающий корабль, который уносил любимую. Уносил не только в далекую Италию, но и в даль времен, чтобы ее образ всегда жил в его памяти и потом, спустя много лет, вылился в бессмертные строки «Для берегов отчизны дальней ты покидала край чужой…»

…И снова он на пустынном берегу смотрит в гулкую даль. Оттуда бегут одна за одной волны, чтобы в белой пене с шипением испустить дух на песке у его ног.

Разве не так изгнанники, истомленные далекими скитаниями по свету, стремятся добраться к родной земле, чтобы припасть к ней? Разве не так? И опять невольно вспомнилась беседа с Пестелем. Неужели грех покидать отечество?