Хаос

Михаил выдохнул через раздувшиеся ноздри, как бык, готовый броситься в атаку. Его кожа начала излучать то же сияние, что и у Рафаэля, когда он был по-настоящему зол. И тут мне пришло в голову: Михаил тоже был расстроен из-за Малачи. Всякий раз, когда они встречались, Михаил всегда доставлял Малачи много хлопот, обзывал его и кричал, чтобы он перестал плохо обращаться с оружием. Но сейчас, глядя на Михаила, казалось, что он сам готов отправиться в город Мазикинов. И у Мазикина, вероятно, не будет ни единого шанса, если он сделает это.

— Ты уверен, что не можешь отправиться с нами? — спросила я.

Михаил открыл было рот, чтобы ответить, но Рафаэль перебил его:

— Он не может. Никто из нас не может. Обещания Судьи никогда не нарушаются.

— Это не значит, что мы не хотели бы, — проворчал Михаил, сжимая рукоятку молотка своими мясистыми пальцами. Он уставился на меня покрасневшими глазами. — Ты его вытащишь, поняла меня? Он этого не заслуживает.

— Дело не в том, что он заслуживает, — сказал Рафаэль мягким голосом. — И ты это знаешь.

Анна вышла из прохода, откинув капюшон с лица.

— Если бы это было так, то Такеши вообще не было бы там.

— Тоже верно, — сказал Михаил, качая головой.

Рафаэль протянул ей пару ботинок и стал наблюдать, как мы натягиваем обувь.

— Пока вы внутри, потребности в еде у вас не будет. Вам там не место и ничто в городе не сможет утолить ваш голод.

— Но разве это не означает, что?..

Он кивнул, встретившись со мной взглядом.

— Как и во время пребывания в тёмном городе, ты будешь слабеть, чем дольше будешь находиться внутри. Ты не умрёшь, но и не будешь столь же сильной, как сейчас. И если они убьют тебя, ты станешь частью города, и им будет легче контролировать тебя. Не позволяй этому случиться.

— Действуй быстро и не умирай, — подытожила Анна. — В общем, хороший совет.

— Вы готовы? — спросил Рафаэль.

Я посмотрела на Анну, моего нового капитана. Её решимость читалась на лице, пылающая и яростная. У неё была та же причина, что и у меня, чтобы войти в этот ад, и эта любовь заведёт её так далеко, как ей нужно.

— Мы готовы, — сказала она.

Рафаэль положил свои обжигающие руки нам на затылки. Прямо перед тем, как мы исчезли, я увидела, как ярость Михаила исчезла словно маска, и в этот момент я поняла правду, и она пронзила моё тело ледяным ужасом.

Он думал, что мы не вернёмся.

* * *

Мои ботинки ударились о землю, и я споткнулась, врезавшись в твёрдую поверхность и отскочив. Пригнувшись, я сорвала капюшон с лица, а мои волосы разлетелись вокруг меня сумасшедшими, летящими локонами. Тусклый оранжевый свет отразился от стены передо мной, и я моргнула, когда мои глаза привыкли к тусклым сумеркам. Передо мной была гладкая поверхность, похожая на пузырь с толстой, твёрдой кожей, которая лениво вращалась маслянистой призмой цветов. В ней отражалось моё собственное лицо, мои янтарно-карие глаза были широко раскрыты и затравлены, мои тёмные волосы подпрыгивали вокруг моего лица. Плащ развевался вокруг меня, когда я прижала руки к куполу, который появился из песка и поднимался так высоко, что я едва могла различить изгиб, где он возвышался над городом. Даже сквозь перчатки я чувствовала, как он пульсирует от боли внутри, и на мгновение я закрыла глаза, впитывая её. Малачи был там. Теперь я была ближе к нему, и от этой мысли у меня на затылке зашевелились волоски. Где-то в этом обнесенном стеной городе Мазикины удерживали его. «Голым, — сказала Анна, — и испуганным». Разъярённая, я изо всех сил забила кулаками по куполу. От удара у меня задрожали руки, и перехватило дыхание. Стальная дробь в моих перчатках защищала костяшки пальцев от трещин, но барьер не помялся и не треснул.

— Купол держит их внутри, — сказал Рафаэль.

Он стоял позади нас, выглядя маленьким и незначительным, один человек, окружённый морем песка, ограниченным двумя горными хребтами, с оранжевым сиянием утреннего горизонта позади него.

— Я сделаю вход, когда вы будете готовы войти внутрь, и буду ждать снаружи, чтобы выпустить вас.

— Ты имеешь в виду, если мы завершим миссию, — сказала Анна.

Она прижалась лицом к куполу и заглянула внутрь.

— Совершенно верно, — ответил Рафаэль. — Если вам удастся. Вы должны вернуться к вратам и выбраться из города. Я не могу войти туда за вами.

Какое-то время я наблюдала за ним, ища в его светло-серых глазах проблеск хоть какого-то чувства, хоть намёк на веру, что мы действительно справимся. Но каким бы эмоциональным ни был Михаил, Рафаэль был его полной противоположностью. Он пристально смотрел на меня с тем, что казалось лишь лёгким любопытством. Я отвернулась от него и прищурилась, пытаясь разглядеть что-нибудь сквозь купол. За толстым барьером виднелись тёмные изрытые кирпичи, скреплённые чёрным раствором.

— Как и многие царства в пределах Пустоши, это обнесённый стеной город, — сказал Рафаэль.

— Тогда зачем здесь стена, если у них непроницаемый купол?

— Чтобы они могли контролировать вход в город.