Хищницы

Впрочем, в то же лето, в Ницце, Тарновские вновь встретили Павла Толстого. На этот раз, подзуживаемый своей любовницей, граф пытался публично ударить Василия Васильевича, но тот отклонил удар, и в свою очередь нанес наглецу пощечину. Секунданты – князь Кочубей со стороны Тарновского и граф Рагузинский, представлявший Толстого, – примирить стороны не смогли.

Дрались на пистолетах, потом на шпагах. Толстой ранил Тарновского в руку. По французскому дуэльному кодексу поединок был закончен. Инцидент считался исчерпанным. Дуэль запротоколировала знаменитая парижская газета «Фигаро».

План Марии Тарновской сорвался, ее муж не был убит и не попал на каторгу. Надо было предпринимать новую попытку. В Киеве существовало два взгляда на мотивы поведения Марии Тарновской. Уже входил в моду Зигмунд Фрейд, и стервозная иррациональность Марии Николаевны объяснялась людьми просвещенными научно: действие подсознательных импульсов и дурной наследственности. Но киевские кумушки Фрейда не читали и склонялись к другому объяснению поступков Тарновской. Она сознательно довела своего племянника до самоубийства, а мужа подталкивала к убийству, чтобы он загремел на каторгу. Тогда она станет единственной обладательницей все еще значительного состояния Тарновских. Мария Николаевна любила, когда ее называли «генеральшей», она любила разрабатывать планы сражений и выигрывать их.

Боржевский

Весной 1903 года Марии Тарновской был представлен молодой помещик Стефан Здиславович Боржевский, 28-ми лет. Бретер и охотник на женщин, он не обладал собственным состоянием и жил на какие-то таинственные средства (видимо, обиранием слабых на чувства дамочек) широко и разгульно и даже был выселен из родной ему Варшавы.

С людьми, которые спуску не давали, бретер был весьма корректен и даже уступчив. Но заметив малейшую слабость, садился на шею. При любом разногласии грозил «дуэлью на два шага».

Как-то Мария Тарновская спросила Михаила Семенцова, приятеля своего мужа: «А вы не боитесь Стефана Здиславовича?» На что тот ответил: «Я и настоящих босяков не боюсь, а это – просто босяк в смокинге».

Боржевский принялся преследовать супругов Тарновских: он оказывался «случайно» рядом с ними то в цирке, то в ресторане, то на скачках. Тарновский почувствовал новую опасность тотчас, он умолял жену прекратить знакомство с этим господином, и, по словам горничной, при этом рыдал. Его эмоции были, как показало будущее, вполне оправданны.

Стефан Боржевский приехал к Марии Николаевне в Янушполь немедленно, когда Василий Васильевич задержался по делам в Киеве. Вскоре Тарновский получил телеграмму «Срочно приезжай с хирургом». Муж приехал и застал у жены Боржевского, который, по словам Марии Николаевны, стрелял с ней в тире. Она вообще любила огнестрельное оружие и случайно прострелила милому Стефану руку. Хирург перевязал рану, и Боржевский скоро уехал.

Понимая, что повторяется история с Павлом Толстым, Тарновский решил от греха подальше отвезти жену за границу. Отправились в баварский Бад-Киссинген, бальнеологический курорт. И на второй день, гуляя по Кургартену, местному парку, увидели… Стефана Здиславовича. Тот с наглым видом заявил: мне врач рекомендовал лечить раненую руку в местных источниках. И продолжил свои брутальные ухаживания за Мурой; видимо там, на курорте, они и стали любовниками.

Осенью, вернувшись с Тарновскими из Германии, Боржевский практически поселился у Марии Николаевны в Янушполе. Днем он приходил во флигель, куда им подавался обед, а ночью, когда дети засыпали, отправлялся в усадебный дом, в супружескую постель. Перед приездом в имение Василий Тарновский непременно давал телеграмму с просьбой послать лошадей на железнодорожную станцию. А горничная Изотова садилась за кучера на господскую бричку и увозила Боржевского от греха подальше (за эту услугу Стефан Здиславович даже подарил ей золотые часики). В любовные игры Марии Николаевны были посвящены многие: швея Косенкова, лакеи Вовк и Захарченок.

Иногда Изотова оказывала любовникам еще одну услугу: когда Мария Николаевна отправлялась с ней в имение (всегда в купе 1-го класса), через некоторое время раздавался стук в дверь – входил Боржевский, а Изотова пересаживалась на его место в 3-м классе, предоставляя пылким любовникам время побыть вдвоем.

Осенью Мария Николаевна с детьми вернулась в Киев и под присмотром Боржевского сняла новую семейную квартиру в 4-м этаже знаменитого дома Гинцбурга. Фасад выходил на Николаевскую улицу (№ 9), черный ход – на Институтскую. Как только Василий Тарновский отправлялся в клуб, швейцар Пузынин телефонировал Стефану Здиславовичу на Подол в гостиницу «Лондон», поднимал его на лифте на 4-й этаж и сообщал, при необходимости, о приближении мужа. Тогда Боржевский уходил на Институтскую через черный ход. В кармане у него на всякий случай всегда лежал заряженный револьвер.