Холодные объятия

Или его столкнула великая сила.

– Как видите, я пальцем его не тронула, – сказала я, поднимая взгляд на Эббота, который стоял рядом с Джеффом. – Я ничего не делала.

Мышца задергалась на его скуле, когда Джефф остановил запись.

– Вот и доказательство. – Зейн сложил руки на широкой груди. – Она не лгала.

– Но она смотрела на него, – ответил Эббот, поворачиваясь к нам.

Мои брови взметнулись вверх.

– Если только у меня внезапно не открылись какие-то сверхъестественные способности, о которых я знать не знаю, от моего взгляда он явно не мог свалиться с лестницы.

Он уставился на меня, и тяжесть сдавила мою грудь. Он смотрел на меня, как на волка, затесавшегося в стадо бедных овечек, которых ему поручено охранять, и это осознание глубоко ранило. Он открыто выражал мне свое недоверие, и я не понимала, откуда оно взялось. Да, я солгала ему однажды, но он обманывал меня в гораздо более серьезных вещах – начать с того, что скрывал правду о том, кто мои мать и отец.

А ведь когда-то все было иначе между нами. Я ненавидела обжигающую волну слез, что поднималась у меня в горле. Заплакать – значит, показать свою слабость, а я этого не хотела. Но как же больно оттого, что Эббот больше не смотрит на меня как на члена своей семьи. Теперь я убедилась в этом окончательно.

Зейн что-то говорил, но я не обращала внимания. Любые его слова – скорее, всего, в мою защиту – лишь подливали масла в огонь отцовского гнева.

– Мы не знаем, на что она действительно способна. Я сомневаюсь, что она сама догадывается, – ответил Эббот.

Голос Зейна налился свинцовой злостью.

– Что ты имеешь в виду? Я знаю, кто она и на что способна. Почему ты думаешь по-другому?

Упорство, с которым он защищал меня, несмотря на очевидный конфликт, назревающий между ним и его отцом, заставило мое сердце сжаться от боли, как будто невидимая рука разорвала мне грудь и стиснула его в кулаке.

Эббот чертыхнулся себе под нос, и, когда заговорил, возникло такое ощущение, будто меня и нет в этой комнате или ему плевать, что я стою рядом.

– Постарайся отбросить чувства, сынок, и взглянуть на это трезвыми глазами. Она больше не маленький испуганный ребенок, которого я привел домой. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше.

Я сделала вдох, ощущая сильное жжение в глазах. Только не от слез – а от сумасшедшего прилива эмоций. Кожа зачесалась, заставляя Бэмби отползти на спину, и от зверского голода скрутило живот.

Джефф поджал губы и отвел взгляд, в то время как Зейн уставился на отца, слегка приоткрыв рот, будто не мог поверить в то, что сейчас услышал.

Унижение смешалось во мне с глубокой душевной обидой. Я набрала в грудь воздуха, но так и не решилась подать голос. Пришлось сделать еще один глоток.

– Тогда кто же я?

Эббот посмотрел на меня, но ничего не ответил.

Мой голос дрогнул, когда я снова заговорила.

– Почему же ты все равно позволяешь мне оставаться здесь?

На миг воцарилось молчание, а потом Эббот отвел взгляд. Тяжелый вздох судорогой пробежал по его телу.

– Сам не знаю.

Я внутренне сжалась, когда Зейн шагнул к отцу, устремив на него глаза цвета неестественно яркого кобальта.

– Как у тебя язык поворачивается говорить такое?

Чувствуя, что больше не могу стоять здесь, иначе сделаю то, о чем потом пожалею – скажем, разревусь или ударю Эббота в живот, – я повернулась и двинулась к выходу из командного центра. Руки зудели, и я сжала их в кулаки. Я учащенно дышала – два вдоха, выдох. Когда Эббот успел проникнуться такой неприязнью ко мне? Я проходила мимо тренажерного зала, когда меня вдруг осенило, и я застыла на месте. Да, с некоторых пор он относился ко мне с опаской, но его недоверие усилилось, когда вернулся Рот и сообщил новость о рождении Лилин.

– Лейла.

Вцепившись в дверцу шкафчика, я еле сдержала стон, готовый вырваться из груди при звуке голоса Рота. Я не выказала никакой радости от встречи с ним, но его это ничуть не смутило, и он прислонился к соседнему шкафчику. Сегодня мне меньше всего хотелось общаться с Ротом.

– Что?

– Хреново выглядишь.

Я затолкала учебники в шкафчик.

– Спасибо.

– И мне показалось, что ты едва не заснула на биологии.

– И чем же я отличаюсь от всех остальных в классе?

Он мрачно рассмеялся.

– И то верно. – Он замолчал, когда какой-то десятиклассник подошел к шкафчику, который как раз и подпирал Рот своей задницей. Парень остановился напротив него, и Рот приподнял бровь. Мальчишка крутанулся и поспешил прочь. Рот ухмыльнулся и повернул ко мне голову.

– Не выспалась?

После всего, что произошло вчера, про сон пришлось забыть. Я покачала головой и стала доставать учебники для следующих уроков.

– Что, Каменный не давал уснуть, нашептывая на ухо невинные и чистые признания?

Я закатила глаза в ответ на его насмешки.

– Хм. Нет.

Он сменил позу, придвигаясь ближе.

– Или он шептал о том, какими непристойными вещами хочет заниматься с тобой?

Глубоко выдохнув, я, наконец, повернулась к нему. Его иссиня-черные волнистые волосы лежали непослушной копной, серая рубашка туго обтягивала грудь. Джинсы, рваные на обеих коленках, низко сидели на бедрах. Всем своим видом он излучал ленивое высокомерие.