Холодные рассветы

– Ты голоден? – уточнила она, наивно полагая, что ей удастся изменить ход сегодняшнего вечера. – Я готовила ужин.

– Нет, спасибо, – отказался он. – Аппетит пропал.

В её голове всплыли слова какой-то песни, услышанной пару дней по радио: «Гораздо больнее молчать…проще голос сорвать! Кричать!». В самом деле, этот спокойный казалось бы разговор причинял невыносимую муку. Если бы она завопила на всю квартиру! Было бы легче!

– Тогда пойдем спать, – предложила она, тяжело вздохнув. – Я устала.

Она поднялась из-за стола, подошла к спальне, проникла внутрь. На полу лежала её футболка, а возле изножья на кровати – шорты и нижнее белье. Лена оделась и забралась под одеяло.

Влад появился через пару минут, задернул шторы, лёг рядом. Попытавшись обнять её, он услышал неловкую просьбу, приправленную тоской в голосе: «Пожалуйста, не касайся меня». Он не обиделся, ведь прекрасно понимал, что ей сейчас нелегко. Забавно было осознавать, что каждый из них жертвовал собой ради другого, но сами они не уходили так глубоко в свои рассуждения.

Она уснула очень быстро, ему долго этого не удавалось. Он лежал, заложив руки за голову, бесцельно глядя в потолок. Его мысли блуждали по отголоскам прошлого и темного, загадочного будущего. Посреди ночи Лена сама повернулась к нему, прижавшись щекой к его обнаженной груди, украшенной наколотым узором. Это было абсолютно рефлекторно… Не имело под собой никакого подтекста, но мысль о том, что её подсознание само желает сблизить их даже подобным образом, вселила в него надежду.

Глава 8

Горячая вода наполняла ледяную ванну. По коже бежали мурашки от ужасного ощущения перепада температуры, когда спина прикасалась к холодной стенке, пока согревающая влага стремилась успокоить плоть. Вспоминались чьи-то слова: «Лишь тот, кто познал ужас ночи, может понять сладость наступления утра».

До начала занятий еще было слишком долго, а Лена уже начинала разбираться в себе. Смартфон лежал на полке совсем рядом. Тихая мелодия навевала ужас, вбивая в сознание жестокие слова: «Они нам дуло к виску, они нам в дребезги сердца, а мы за ними во тьму, а мы за ними в небеса…»

– Кому? Зачем? А мы им посвящаем жизнь… – по щеке вновь прокатилась слеза, когда девушка шепотом повторила за исполнителями.

Она зажгла экран телефона, посмотрела на время.

Было шесть часов утра. Никольский проснулся один в остывшей постели. Он резко сел, осознав, что его жены нет рядом.

«Ушла?» – первое, что пронеслось в мыслях, с ужасом оставляя окровавленный след в его сознании.

Он поторопился покинуть спальню, прошел через гостиную, столовую, кухню, лишь потом услышав, как в ванной комнате течет вода.

Остановившись в коридоре, соединявшем жилую комнату с прихожей, он опустился на пол, бесцельно глядя прямо перед собой. Внутренний голос зверем хрипел в его груди: «Мерзавец!». До слуха донеслись тихие слова песни. Она ему не верит, боится. Осознание своей роли в её жизни пришло само собой. Ей страшно, что всё повторится вновь. Он тяжело вздохнул. Желания переубеждать её в том, в чем теперь она была уверена, не было, ровно, как и смысла во всём этом.

– Ты же знаешь, что это не так, – произнес он вслух так неслышно, что сам вряд ли бы поверил, что на самом деле озвучил свои мысли. – Ты же знаешь, что я тебя не предам!

За закрытой дверью послышались шаги. Лена вжалась в бортик ванны, прижав колени к груди.

– Ты в порядке? – мягкий и искренне заботливый голос Влада вонзил ей острое лезвие в сердце.

Она молчала, бесшумно шевеля губами, словно звук навечно покинул ее.

– Лена? – он начал беспокоиться.

– Я в норме, – отозвалась она, испугавшись, что он зайдет к ней.

Он прислонился спиной к стене возле двери, переплетя руки на груди так, что мышцы напряглись, рельефно выпятив татуировку. Теперь он был вынужден бродить по собственной квартире, как лев, загнанный в клетку.

Лена выключила воду, взяла в руку белоснежное махровое полотенце, села на бортик ванны, расправляя ткань. Встав на коврик, разложенный на гладкой плитке, она сделала шаг вперед, но половица скользнула. Девушка с шумом упала на пол.

Ногу пронзила боль так, что стон вырвался из груди.

– Что случилось? – за дверью снова раздался голос Влада.

Она молча касалась голеностопа, проверяя перелом или вывих.

Никольский не стал дожидаться ответа, взломал замок ножом, который он наскоро схватил с кухонного стола, ворвался внутрь, отбросив ледяной металл на крышку стиральной машины, опустился рядом с Леной на колени.

– Позволишь? – он посмотрел на ее ногу.

Она лишь согласно кивнула. Его рука легла на её кожу. Боль вдруг затихла от тепла его тела.

– Просто подвернула, – заключил он, подхватывая ее под коленями и за поясницу, поднимая над мокрой плиткой.

Она обхватила его шею, облегчая ему задачу. Владислав занес ее в гостиную, положил на диване.

– Какие сегодня пары? Сможешь пропустить? – уточнил он, отправляясь в спальню за одеялом, которым через минуту укрыл её.

– Да, смогу… – тяжело вздохнула она.

– Значит отсидишься весь день. Я сейчас завтрак приготовлю, – успокоил он её, улыбнувшись через силу. – Телевизор включить?