Холст

– Уважаемая Инесса Георгиевна, вы с самого начала этого процесса знали, как я отношусь к делу Фаниля. Знаете также и то, что я хотел отказаться от выступления в роли прокурора. Если честно, я до сих пор плохо сплю по ночам. Это дело выедает меня изнутри. Мой военный опыт, верность родине, которой я посвятил годы военной службы, потеря друзей на войне ставит меня полностью на сторону Фаниля. С одной стороны, я должен руководствоваться только нормами закона, с другой, я полностью понимаю его. Представьте сами, он воевал, рисковал жизнью, добросовестно служил на благо родины. У нас, у служивых, есть такое осознание, что раз мы защищаем родину, служим ей верно с большой самоотдачей, то и родина нас не бросит в беде, она всегда будет с нами, защитит нас там, где мы сами не способны. Мы защищаем ее слабые места, она, в свою очередь, защищает наши. Без этого нет никакого смысла служить, рисковать жизнью в войне за нее.

– Мансур Рустамович! Там, где работает закон, нет места эмоциям. Вы это без меня прекрасно знаете, – невозмутимым голосом ответила ему судья. – Поставьте себя на мое место. Я, как судья, должна руководствоваться только нормами закона, быть непредвзятой.

– Собственно, и сторона обвинения должна быть эмоционально черствой. Я согласен, Фаниль нарушил закон, когда направил пистолет на безоружного человека и произвел выстрел. Сами представьте, как поведет себя голодный загнанный в угол зверь. Он будет обороняться. Я больше чем уверен, что он и не планировал стрелять. Лично я считаю, что угроза пистолетом – это его самооборона от директора, который нарушил другие законы, не платя зарплату, угрожая Фанилю и вовсе лишить его денег за годы усердной работы. Чем, по-вашему, не самооборона?

– Вы его действия квалифицируете как самооборону?

– Сами посудите. Самооборону, необходимую оборону по закону можно применять, если посягательство было сопряжено с насилием, опасным для жизни обороняющегося. Фаниль оборонялся от директора, который оставил его семью без денег, без еды, и тем самым обрекал эту семью на голодную смерть.

– В ваших суждениях есть здравая мысль, но она никак не вписывается в нормы установленного законодательства. В нем нет разъяснений о том, когда можно наводить оружие на человека, а когда нет. Вы же это знаете, Мансур Рустамович.

– Поэтому я и хотел отказаться от этого дела. У меня внутренний конфликт, между здравым смыслом и законодательством, которое я представляю и защищаю. Вообще я считаю, что за государством вина. Она заключается в том, что вовремя не определили посттравматическое стрессовое расстройство. Военнослужащих с таким боевым опытом нужно постоянно проверять, обследовать и по необходимости лечить. Иначе получим опасного, ищущего мести человека. В случае с Фанилем общество получило такого человека. А вместо признания ответственности за военнослужащего, который рисковал жизнью, родина хочет упрятать его за решетку, оставить без будущего его семью и его самого.

– Если я вас правильно понимаю, вы хотите смягчить наказание для Фаниля? – все с тем же невозмутимым голосом спросила судья. Все это время она внимательно слушала прокурора. – Вы говорили с пострадавшим, проводили с ним беседу? Как у него сейчас здоровье?

–Сам потерпевший уже готовится к выписке. По сути, он отделался синяками. Глаз остался целым, стрелял-то Фаниль издалека. А заряженная пуля была минимального калибра. Ну, а если честно, я хотел бы с ним поговорить, как говорится, по душам – не как прокурор, а как обычный человек, без протокола, без записей. Конечно, это неуместно, но разговаривать с людьми мне закон не запретит.

– Заседание по делу Фаниля я планирую назначить через две недели. О точной дате сообщу предварительно. Но у меня будет личная просьба. После вашей встречи с пострадавшим придите ко мне; поговорим с вами в неформальной обстановке. Договорились?

– Договорились, Инесса Георгиевна!

По той походке, с которой Мансур выходил из кабинета судьи, можно было смело сказать, что с его плеч упала громадная ноша. Осанка прямая, плечи расправлены, шаг, которым он выходил из здания суда был уверенным.

– Елена Александровна, мне срочно нужно собрать материал по директору Фаниля, – сев в служебный автомобиль, Мансур сразу же позвонил своей помощнице, – мне нужна вся информация по его коммерческой деятельности. Найди все его грязное белье. И как можно быстрее.

***

Нервозность Александра заметно поубавилась, когда он наконец-таки увидел в начале сельской дороги завесу из пылевого облака, которое ленивым ветром отгонялось в ржаное поле. Автомобиль мчался настолько быстро, что пылевая завеса не поспевала за ним.

– Юля, это вы едете? – Александр сразу же позвонил.

– Саш, да. Это мы. Все нормально там у вас?

– Думаю, что все плохо, все очень плохо. Сама все увидишь.

– Мне тоже есть что тебе показать.