Хребты Безумия

Конечно, мы не собирались встречаться с тем — или теми, — кто здесь побывал, но нам казалось, что они уже не вернутся. Наверное, рассуждали мы, они уже нашли соседний вход в подземные глубины и спустились туда, где в последнем, не виданном ими прибежище могли сохраниться темные остатки прошлого. А если этот вход тоже завален, они отправятся на север искать следующий. Мы помнили: они способны обходиться минимумом света.

Возвращаясь в мыслях назад, я с трудом вспоминаю, что за чувства пришли на смену прежним, какие новые устремления заставили нас, сгорая от любопытства, ждать дальнейших событий. Мы безусловно не желали столкнуться лицом к лицу с тем, чего так опасались, но — допускаю — могли подспудно надеяться, что сумеем спрятаться и понаблюдаем за ними из укрытия. Вероятно, мы по-прежнему думали проникнуть в подземелье, хотя путь туда лежал теперь через большую круглую площадку, обозначенную на мятых бумажках, которые мы нашли. Мы сразу узнали в ней чудовищную цилиндрическую башню с самых ранних рельефов, теперь, с самолета, выглядевшую как гигантская круглая дыра. Даже в набросанных наскоро схемах она была изображена особо выразительно, и мы подумали, что в ее подледных этажах скрыто, быть может, что-то очень важное. Что, если там мы встретим чудеса архитектуры, каких не видели прежде? Судя по рельефам, башня была невероятно старой и относилась к первым постройкам в этом городе. Если там сохранились настенные изображения, из них можно будет извлечь много ценных сведений. Более того, башня могла удобно сообщаться с верхним, надледным миром — путем более коротким, чем тот, что мы так тщательно помечали бумажными клочками. Не этим ли путем проникли сюда и те, другие?

Как бы то ни было, мы изучили пугающие наброски, которые во многом совпадали с нашими собственными, и двинулись по указанному там курсу к круглой площадке — наши предшественники, вероятно, прошли этим путем дважды. Там открывался следующий ближайший ход в подземелье. Не стану рассказывать о том, как мы шли, оставляя за собой экономный бумажный след: до тупика мы добирались точно таким же образом. Единственное отличие состояло в том, что новый путь пролегал ниже, спускаясь иной раз в полуподвальные коридоры. Там и сям мы замечали у себя под ногами подозрительные следы на скопищах мусора и обломков, а удалившись от бензиновой вони, стали ощущать временами другой запах, едва заметный, но достаточно стойкий. Когда мы свернули в сторону со своего предыдущего пути, мы начали кое-где обшаривать стены лучом фонаря и всюду встречали неизменную скульптуру — главный, судя по всему, вид искусства у Старцев.

Приблизительно в половине десятого, следуя сводчатым коридором (потолок его все время снижался, а на полу, расположенном как будто ниже уровня земли, встречалось все больше льда), мы завидели впереди дневной свет и выключили фонарь. Мы предположили, что круглая площадка уже недалеко и скоро мы выйдем на поверхность. Коридор заканчивался удивительно низкой для мегалитического сооружения аркой, за которой нам открылась площадка в форме правильного круга, диаметром в добрых 200 футов, усеянная обломками и окруженная множеством таких, как наш, но только заблокированных арочных ходов. По стенам — всюду, где они оставались на виду, — вилась спиралью громадная рельефная лента; на открытом воздухе она сильно пострадала от времени и непогоды, и все же мы разглядели, что подобных шедевров не встречали еще ни разу. Засыпанный обломками пол состоял изо льда, и можно было предположить, что настоящее дно расположено много ниже.

Но прежде всего обращал на себя внимание исполинский каменный пандус, который вился по стене цилиндра не снаружи, как пандусы древневавилонских башен-зиккуратов, а внутри. Арок он не заслонял, круто уходя от них в центр круга. Только скорость полета и большое расстояние помешали нам отличить пандус от внутренней стены башни, а то бы мы не искали другого спуска в подледный уровень. Пейбоди, наверное, мог бы сказать, благодаря каким инженерным ухищрениям эта конструкция сохраняла устойчивость, нам же с Данфоргом оставалось только смотреть и восхищаться. Тут и там виднелись мощные каменные кронштейны и столбы, и все же как они удерживают это гигантское сооружение, было загадкой. Пандус превосходно сохранился — он доходил до нынешнего верха башни, и это было тем более поразительно, что стоял он на открытом воздухе. Под его защитой уцелели отчасти и причудливые, смущающие ум рельефы на стене.