Хроники испанки. Ошеломляющее исследование самой смертоносной эпидемии гриппа, унесшей 100 миллионов жизней

Первая смерть от испанского гриппа на американском корабле «Левиафан» произошла 2 октября в 18:08, когда рядовой Говард Кольбер из 11-го батальона 55-й пехотной дивизии был объявлен умершим от крупозной пневмонии [1]. «Он был моряком, который служил в медицинском корпусе. Он сказал капеллану, что не хочет умирать, потому что родные очень нуждаются в его помощи дома» [2]. В то же утро побужденные к действию этим несчастьем армейские офицеры приказали здоровым солдатам спуститься в трюмы, очистить десантные отсеки и вынести больных. Войска подняли мятеж и отказались повиноваться. «Не может быть такой угрозы, которая внушала бы людям больший страх, чем чума, свирепствующая внизу» [3]. Но кто-то же должен был навести порядок, прежде чем «Левиафан» превратится в плавучую покойницкую. Несмотря на традицию, которая диктовала, что армия и флот являются отдельными единицами, «синим курткам», или матросам, было приказано перейти на нижние палубы, что, к их чести, они и сделали [4]. Без сомнения, их действия остановили развитие болезни. Больше мятежей среди солдат не было: испуганные последствиями испанского гриппа, они пусть и запоздало понимали, что анархия только усугубит ситуацию.

Со 2 октября не проходило и дня без смерти. После рядового Кольбера умерли три человека, потом семь, а затем десять в последующие дни. Военный дневник «Левиафана» демонстрировал новый ужас: «Общее число погибших на сегодняшний день – 21. Небольшой отряд бальзамировщиков не поспевает за темпом смертей… Всего погибших на сегодняшний день – 45. Невозможно бальзамировать тела достаточно быстро. У некоторых из них уже видны признаки разложения» [5]. Мертвых негде было хранить: морг уже использовался для ухода за живыми.

Поначалу эти смерти тщательно фиксировались в журнале «Левиафана» с указанием звания жертвы и причины смерти: «12:45. Томпсон, Эрл, рядовой 4252473, компания неизвестна, погиб на борту… В 15:35 рядовой О. Ридер скончался на борту от пневмонии.» [6] Но к тому времени, когда прошла неделя после отплытия из Нью-Йорка, число погибших было так велико, что офицер больше не утруждал себя добавлением «умер на борту». Было так много смертей, что он просто записывал имя и время. Два имени в 2:00, еще два в 2:02, еще два в 2:15 [7].

Идентификация больных и мертвых оказалась невозможной. Люди были слишком больны, чтобы сказать, кто они такие, и, хотя все они были снабжены бирками на цепочке вокруг шеи, на них еще не было выгравировано имя владельца, звание и номер. Это означало, что имена тех, кто погиб, и тех, кто выжил на «Левиафане», никогда не будут точно установлены [8].

Захоронения в море вскоре стали нормой. Традиционно погребение в море – освященный веками ритуал, проводившийся с большой торжественностью и достоинством. Но это было скоро забыто в продолжающемся ужасе эпидемии испанского гриппа на «Левиафане». Неотложной заботой было как можно скорее убрать с корабля разлагающиеся тела. Один моряк вспоминал, что наблюдал за подобными действиями на борту «Президента Гранта» с палубы его собственного корабля «Вильгельмина». «Раз за разом, после нескольких бормочущих молитв, флаг корабля опускался, и закутанные трупы бросали в море. «На глаза наворачивались слезы, и перехватывало дыхание. Это была смерть, смерть в одной из ее худших форм – быть брошенным безымянным в море» [9].

Седьмого октября скончался еще тридцать один солдат, и «Левиафан» наконец прибыл в Брест. Судовой журнал зафиксировал мрачное число умерших: «По прибытии в Брест 96 солдат и 3 матроса умерли на борту» [10]. Здоровых и всех, кроме самых тяжелых пациентов, высадили сразу, а 969 больных вывезли и доставили в армейские госпитали. Армейские медсестры, которые спасли бесчисленное множество жизней, подвергая риску собственные, плакали, когда выходили на берег и «нежно прощались с моряками» [11]. Как заключил историк «Левиафана», «несомненно, они заслужили место на небесах» [12].

Из тех, кто погиб на борту «Левиафана», пятьдесят восемь были похоронены во Франции, тридцать три были репатриированы в Соединенные Штаты и семь были похоронены в море в зоне военных действий. Корабль отплыл из Бреста через три дня, а на следующее утро на рассвете, «после внушительной молитвы капеллана флаг был приспущен, раздались выстрелы, три залпа, и гробы с телами погибших солдат были осторожно спущены в море». Корабль шел со скоростью 21 узел (38 км/ч), так как экипаж опасался скорого прибытия вражеских подводных лодок [13].

После «семи дней в основном хорошей погоды и без проблем с подводными лодками» [14] «Левиафан» вернулся в Нью-Йорк. Судовой журнал с явным облегчением заключал: «Мы прибыли в Нью-Йорк утром 16 октября. Это было утомительное путешествие, и мы все испытали огромное облегчение оттого, что оно закончилось» [15].

Нет четких записей о количестве погибших на борту во время девятого путешествия «Левиафана» во Францию.