Клеймо смерти

Несколько секунд Поттинг смотрел на казначея в упор. Рой Грейс заранее предупредил его о неизбежных трудностях в общении с администраторами таких вот особенных школ, и проскальзывавшее в речах собеседника высокомерие раздражало его все сильнее и сильнее. Гордецы. Он допил чай, проглотив и размокший кусочек печенья, извлечь который так и не получилось.

– Я понимаю, почтенные учреждения, вроде этого, подчиняются особому уставу.

– Уставу? – повторил недоуменно Эндрю.

– Вы полагаете, что вы выше закона, что у вас есть некие привилегии. Вы можете вышвырнуть ученика, но вы никогда его не подведете. Я правильно все сказал?

– Уверяю вас, к данному случаю это никак не относится.

Поттинг постучал себя по груди.

– Вообще-то давать заверения насчет того, относится это к данному случаю или нет, вправе здесь я. – Он посмотрел на часы. – Я могу сделать так, что через девяносто минут здесь будет группа наших сотрудников с ордером на обыск. И тогда мы заберем все ваши компьютеры и все документы. Хотите, сыграем так? Но подумайте, как это будет выглядеть, если обо всем пронюхает пресса. Полицейский налет на почтенную школу. Думаю, некоторые газеты с удовольствием потопчутся на этом поле.

Невилл Эндрю нервно облизал губы.

– Э, впервые слышу, чтобы это подавалось под таким вот соусом. – Он вдруг улыбнулся. – Уверен, мы как-нибудь и сами разберемся.

– Вот и хорошо, – сказал Поттинг. – Вы очень поможете расследованию, если не станете скрывать информацию, какой бы не относящейся к делу она вам ни показалась и каким бы законом ни охранялась.

– Вас интересуют те, кто учился вместе с Криспом?

– Нам нужна любая информация, касающаяся Криспа, и мне необходимо поговорить с теми, кто общался с ним в годы учебы. Для начала такой вопрос. В поведении Эдварда Деннинга – или Криспа – было что-то указывающее на отклонения?

Казначей посмотрел на экран.

– У меня здесь отчет от воспитателя, учителя, знавшего его лучше других. В Клойстерс существует традиция: один отчет пишется для ученика и его родителей, а другой – для школьного архива.

– И?..

– Сначала я прочитаю тот, что составлен для родителей. «Загадочный и непредсказуемый во всем, он не укладывается ни в одну известную модель. Таит в себе немало обид и злобы, словно весь мир настроен против него. Неизбежной представляется медицинская карьера, хотя на этом пути его может ждать несколько фальстартов».

Поттинг записал все дословно.

– А теперь, – сказал Эндрю, глядя на экран, – тот, который воспитатель написал исключительно для школьного архива. «Эдвард Крисп – очень странная личность. Сблизиться с ним и даже понять, о чем он думает, невозможно. Он держит все в себе, у него мало друзей, и я, если уж откровенно, чувствую в нем глубокое расстройство и дефицит эмпатии. Отчасти я объясняю это разводом его родителей и отчасти травматическим случаем в его жизни, имевшим место зимой 1976 года, когда в Хоувской лагуне на его глазах утонула девушка. В первые дни пребывания в школе подвергся преследованиям со стороны группы мальчиков. Не имея медицинской квалификации, рискну все же предположить, что Эдвард Крисп демонстрирует классические симптомы социопата. Уверен, его ждет успех, поскольку эти самые социопатические тенденции способствуют продвижению наверх. Но не уверен – в случае, если он выберет медицинскую карьеру, – что захочу стать его пациентом».

Поттинг пожевал губу.

– Да, портрет не самый приятный. Но верный. А что там с его отсутствующими товарищами?

– Хм… – протянул нерешительно Эндрю. – Вообще-то интересное получается совпадение. Всего лишь на прошлой неделе я готовил отчет по его одноклассникам. Так вот получается, что трое из тех, что учились вместе с Эдвардом Криспом в Ларк-Хаусе, как будто исчезли с лица земли. Очень, очень странно.

– Странно в каком смысле? Люди пропадают – такое случается, и в этом нет ничего странного. В Соединенном Королевстве их численность ежегодно измеряется тысячами. И находят далеко не всех. Так что исчезновение троих не представляется мне чем-то особенно примечательным.

– Троих, которые учились непосредственно с Криспом и жили в одном общежитии? – нахмурился бригадир. – Я бы сказал, что это очень странно. Да, наши парни умирают, эмигрируют, уезжают за дальние моря, но большинство из них мы обычно отыскиваем – у нас это получается. – Он пощелкал клавишами и снова посмотрел на экран. – Об исчезновении каждого из этой тройки в полицию заявили члены семьи, и ни одного, насколько нам известно, так и не нашли.

– Сколько учеников в Ларк-Хаусе? – спросил Поттинг.

– Во времена Криспа там было семьдесят восемь мальчиков. Трое пропавших из семидесяти восьми – процент довольно высокий с учетом той ужасающей статистики, которую вы здесь привели.

– Пропали и считаются, предположительно, мертвыми? – заинтересовался наконец Поттинг.

– На этот вопрос я вам ответить не могу. Но все они поступили сюда в 1974-м. И после 1993-го – больше двадцати лет – от них ни слуху ни духу. На время исчезновения всем было около или чуть больше тридцати.

– И каждый дружил с Эдвардом Криспом?