Клеопатра

На следующий день царь со спутниками не спеша поднялся по мосткам и взошел на корабль. Авлета сопровождали эконом, семеро телохранителей, четверо родичей, жрец и жрица, повара и прислуга. С собой взяли также любимых собак и животных для жертвоприношения. Они больше походили на путешественников, отправляющихся в увеселительную поездку, чем на царя со свитой, спасающихся бегством от мятежников. Собаки Клеопатры весело подбежали к Мохаме, закутанной в красный дорожный плащ, и стали ее обнюхивать. Клеопатра пошла за собаками. Она собиралась настоять, чтобы Мохаму оставили. Высокая девушка рассеянно приласкала собак. Она испуганно смотрела на воду, шоколадная кожа посерела от страха.

— Я боюсь. — У Мохамы было такое лицо, будто ее посетило ужасное видение. — Я никогда не плавала по морю.

— Я не знала, что ты можешь чего-то бояться. — Клеопатра постаралась не показать, что волнуется, снова оказавшись в обществе Мохамы. — Ты встречалась с врагами пострашнее, чем море.

— Я слышала, как гневлив морской бог Посейдон. Он знает, что я — дитя пустыни и не почитаю его. Он отомстит мне за это, обрушит на меня свою ярость…

Лицо девушки исказилось от волнения, сморщилось, как у старухи, на гладком шоколадном лбу появились волнистые складки.

Клеопатра расправила плечи и с достоинством произнесла:

— Не говори глупостей, Мохама. Ливия, дочь Зевса, — богиня, именем которой названа твоя страна, — была когда-то женой морского бога Посейдона и родила от него двоих сыновей, близнецов.

— Откуда ты знаешь?

— Это подтвержденный факт, известный всем просвещенным людям в мире, — снисходительно ответила Клеопатра, наслаждаясь мгновениями своего триумфа. Потом царевна продолжила говорить, обращаясь к Мохаме так, будто успокаивала малое дитя, которое страшится выдуманных опасностей: — Прежде чем мы выйдем в море, мой отец принесет в жертву владыке моря белую корову. Посейдон запретит морскому змею Тритону дуть в раковину и волновать море, пока мы будем плыть. Кроме того, мой отец ублажит Тритона двумя белыми козлятами с очень нежными ножками — редкое приношение для обитателя моря. Царь совершит жертвоприношение от имени всех, кто сопровождает его в путешествии. Вот увидишь, море будет спокойным.

— Ты уверена, Клеопатра?

— Обещаю тебе, все так и будет, — сказала царевна.

Она вложила свою теплую ладошку в прохладную ладонь Мохамы, и, взявшись за руки, они вдвоем пошли к кораблю.

* * *

Греческий сановник, которому выпала честь приютить на острове египетского царя и его свиту, встретил их на пристани известием о том, что римский сенатор Катон сейчас находится на Родосе.

— Сенатор остановился здесь по пути на Кипр, чтобы излечиться от желудочного недуга, поразившего его в море, — сказал грек, сморщив нос. — Надеюсь, это не доставит вам неудобств.

Авлет пришел в ярость оттого, что ему придется делить остров со злодеем, из-за которого погиб его брат, царь Кипра.

— Из-за этого человека я сейчас направляюсь в Рим, — сказал он. — Если бы не он, я спокойно спал бы этой ночью в собственной постели, а не мучился до самого рассвета на жестком и неудобном ложе.

— Он сердится на лекарей и отказывается принимать целебные средства. Вместо этого он сам себе назначил лекарство — то, которым лечились еще его прапрадеды, — с достоинством продолжал грек. — Кроме того, римский сенатор потребляет крепкие вина в неумеренных количествах, отчего его состояние становится только хуже.

— Хорошо, — ответил Авлет. — Я постараюсь не встречаться с этим чудовищем, чего бы мне это ни стоило.

Однако по прошествии нескольких дней царь подумал, что у сенатора Катона можно что-нибудь узнать о том, какой прием ожидает его в Риме. Всеми доступными способами Авлет постарался известить жителей Родоса и местных сановников о своем прибытии. Два с половиной дня царь ждал, когда же Катон призовет его к себе. Но римлянин не выказывал никакого желания встретиться с царем-изгнанником.

Клеопатра отвергла все приглашения на прогулки по острову. Вместо этого она сидела с отцом в приемном зале особняка и смотрела, как Авлет расхаживает из угла в угол, подобно запертому в клетке зверю, ожидая известий от Катона. В конце концов Авлет смирил царскую гордыню и отправил к Катону посланца с сообщением, что он прибыл на остров и принимает гостей.

Катон не ответил на послание.

Авлету ничего не оставалось, кроме как пригласить сенатора на встречу. Катон высокомерно отказался.

— Кто он такой, этот римлянин? Как он смеет заставлять моего отца страдать? — спросила Клеопатра.

Царевна сидела на коленях у отца поздно вечером, после затянувшегося пиршества, и прихлебывала вино из золотого кубка Авлета. Ей было больно смотреть, как ее отец страдает из-за этой римской свиньи, словно нервная служанка.

— Да, кто такой этот римлянин? Как он смеет оскорблять нашего царя? — эхом отозвался захмелевший царский родственник.