Клуб кладоискателей

Мужчины так и стояли, нацелившись оружием: Димка — во влюбленного в него приятеля, Мишка — в нас с подругой, временами переводя курс ствола на друга, но тут же, понимая, что не может даже думать о том, чтобы выстрелить в Каретникова, переводил опять на нас. Однако сами по себе Образцова и Любимова уже не занимали его внимание, он смотрел во все глаза на Иуду друга и не мог постигнуть, как случилась такая осечка: Дмитрий отказывался принять его сторону.

— Ты не можешь так поступить со мной! Сколько я для тебя всего сделал! И всегда делал! Ты не выстрелишь в меня!

— Это еще почему?

— Потому что я люблю тебя, ты всегда об этом знал! — с выступившими на глаза слезами выкрикнул Михаил. Не сказать, чтобы я удивилась. Чего-то подобного я и ожидала услышать сейчас.

На лице Дмитрия не дрогнуло ни единого мускула.

— Зато я не люблю тебя, — довольно грубо ответил он. — Опусти пушку, считаю до трех.

История повторяется, подумалось мне. Только смогу ли я в этот раз выбить ногой «ТТ» из рук преступника? Это вряд ли. Жаль, я не Джеки Чан.

— Раз… — прозвучало в тишине.

Напряжение было невыносимым, и я отвернулась от них, смотря теперь на «Крокодиловы горы» и пытаясь контролировать свое дыхание. Поверхность скользких горок цвета хаки поблескивала в тусклом свете фонарей. Сначала могло показаться, что это не высохла влага, но на такой жаре это было, конечно, невозможно. Просто пластмасса была усыпала для красоты серебристыми блестками, они и сверкали на свету. Бассейн был пуст — воду спустили в накопительные баки, но к следующему утру обязательно накачают. Интересно, во сколько приходят работники? Аквапарк открывается не то в восемь, не то в девять, точно не помню. В любом случае хотелось бы поторопиться. — Два…

— Стой! Ты не можешь в меня выстрелить!

— Это ты в меня не сможешь. А я в тебя — очень даже.

— Подожди, Дима!

Пистолет Лисовского стал медленно опускаться вместе с рукой, но Дмитрий произнес:

— Три! — И следом за тем раздался выстрел.

Мы коротко вскрикнули и спрятали лица за ладонями. Когда решились открыть глаза, увидели такое, что лучше бы остались слепыми до конца этого дня. Михаил был мертв, а в месте, где положено быть сердцу, виднелось входное пулевое отверстие, окаймленное тонкой красной полосой. То, что крови почти не было, говорило о том, что Каретников не иначе киллер-профи. Он умудрился с достаточно большого расстояния попасть в самое сердце.

— Мне плохо, — сказала Юлька и оперлась о мое туловище, чтобы не упасть.

Я же, не обращая внимания на страх, разлившийся по всему телу, обернулась к Дмитрию и сказала:

— Ну вот, теперь тебе ни с кем не нужно делиться. Все восемьдесят кусков твои. Браво, блестящая работа.

Его лицо наполнила ярость. Он резко подскочил ко мне и схватил за одежду.

— Достала! Еще раз вякнешь какую-нибудь мерзость, и я пристрелю тебя! — Он встряхнул меня, и марля разорвалась. Я молчала. — Извини, — остыв, добавил он и убрал «ТТ» за ремень. Прошелся до места, где лежал свежий труп. — Ну вы, экономисты, восемьдесят тыщ на троих — это по сколько? — нарочито бодрым голосом спросил он, подобрав пакет возле еще теплого тела.

Так как Юлька пока приходила в себя, отвечать пришлось мне:

— По двадцать шесть тысяч и шестьсот шестьдесят семь долларов, если округлить.

— Ничего себе округление. Очень неудобная сумма вышла.

— А если не округлять, будет шесть в периоде. Еще неудобнее, как считаешь?

Он усмехнулся.

— Ну и шутки у тебя. Бери лопату, давай закапывать.

— К… кого? — сглотнув, спросила я, заикнувшись, и покосилась на неподвижно лежащего на земле Михаила.

— Сейф. И труп. Все сюда же.

Не хочу вспоминать следующие полчаса. Короче, мы оттащили тело Лисовского в яму, а сверху прямо на него поставили сейф. Вместо ровно притоптанной земли у нас получилась горка, поэтому Димка лишнюю землю стал раскидывать по близлежащему газону. Глядя на это дело, я возымела острое желание бежать отсюда на край света. В другую страну, как хотел Мишка. Иначе, чувствовалось, за эти происки нам грозила длительная каторга, а может, смертная казнь. «Она же отменена», — вспомнила я и немного успокоилась. Потом мне стало еще страшнее, ибо на ум пришли связанные сторожа. Неужели он убьет их так же хладнокровно? Если да, то смертную казнь непременно вернут. И мы трое будем первыми приговоренными.

— То есть, получается, — вернулась Образцова к жизни, обращаясь к Дмитрию, — ты снова спас нас? Ты ведь не собираешься убивать нас, верно? А то глупо получится: спас — убил.

— Боже, — вздохнул Димка. — Да не собираюсь я никого убивать! То, что вы видели, было самозащитой.

— Но… Он бы не убил тебя, Дима! Он уже опускал оружие! Так какая самозащита? Зачем ты убил его?

— Что он бы меня не убил, этого никто не знает, — подмигнул он Юльке. — А вам бы он точно всадил нож в спину при первом удобном случае. И это не из-за денег.