Книга Каина

Серебряная вспышка появилась из более раннего времени. Это случилось давным-давно, еще у меня на родине. Я видел, как человек покидает аллею. У него были крупные руки. Мне подумалось о его белом лице в треугольнике грубых коротко остриженных волос. Возникла мысль о волчьей гриве, о белых гуннах, вероятно, оттого, что он сутулился. Или, может, оттого, что я сам встревожено навострил уши. В другой руке у него блеснуло что-то серебряное. Проходя мимо меня, он убрал руки в карманы. Я поглядел ему вслед. Понял, что не успел рассмотреть его лица. Пока я дошел до угла, он уже свернул на примыкающую улицу. Я добрался до перекрестка, он заходил в пивную. Я не нашел его ни в баре, ни в боковых помещениях. В баре толпились рабочие — одинаковые кепки, одинаковые белые шарфы, одинаковые ботинки. В мужском туалете его не было.

Пока я там сидел (запоздалое воспоминание), я заметил, что кто-то вырезал женский торс, глубокими линиями в деревянной двери. Величиной с жирную сардину. Туалетной бумаги не было. Я воспользовался сложенной страницей из «Ивнинг Ньюс», часть которой аккуратно оторвал от половины, которая промокла. Причем здорово промокла, пыль налипла. Её запихнули за трубу под бачком. Чернила по текли. Я почувствовал необходимость прочесть написанное на развороте мокрых листков. Когда я их раскрыл, не нашел ничего интересного. Известного актёра собрались женить. Газета была более чем шестинедельной давности. Я вспомнил, что несколькими днями раньше читал, что он умер. Не помню, осталась ли у него вдова.

Я выпил стаканчик виски в баре и отчалил. Первоначальный импульс отыскать его оставил меня. Улица была пустынна, газон тоже. По дороге домой я спрашивал у себя с чего я начал его преследовать. В фактах, информации я не нуждался. Самообманом, с момента как засёк тень, не занимался, хотя в целях самозащиты, мог бы изобразить удивление, выискивать безопасность в постановке проблемы. Сейчас я могу понять, даже тогда меня вело любопытство. Даже теперь я жертва своего же поведения: каждый факт, который я припоминаю, из множества фактов, из которых, более или менее непрерывно, я создаю данный документ, есть акт воспоминания, отобранные истории, а я вдобавок действую от имени того, что было не упомянуто, отвергнуто. Таким образом, я должен остановиться, осмотреться, сосредоточиться на своем действительном состоянии. Моё любопытство было привнесением значения. Я знаю что это такое, когда тебя переполняет коварное женское вожделение, которое по ту сторону слов. Оно мистически запутывает меня и необязательно с мужчиной, хотя отчасти такая возможность присутствовала, но с тем, что скрывается за его действиями.