Кофейные истории

До самого конца я надеялась, что леди Фэйт снова присоединится к нам, и мы обменяемся ещё хотя бы парой слов, однако она так и не показалась. «Миледи нешдоровится», – чопорно сообщил дворецкий, косясь на меня с неприкрытым неодобрением, точно бедняжка слегла по моей вине. Герцогиня же стукнула веером по столу и разразилась очередной тирадой. Нам опять подали чай, к которому я не притронулась; но зато хозяйка особняка опустошила по крайней три чашки – из своего собственного чайничка, источающего аромат бренди и бергамота, и вскоре паузы между словами стали затягиваться до неприличия. Когда настала пора прощаться, она даже не провожала меня, сославшись на мигрень.

Лицо Эбби, горничной, подававшей накидку и шляпку, было бледным как мел. Я прониклась к ней искренним сочувствием: она выглядела уже немолодо и, похоже, работала в особняке давно, а потому успела прикипеть душою к хозяевам, переживая за их промахи, как за свои собственные… Или же просто от природы отличалась деликатностью, и столь откровенное пренебрежение гостьей претило ей.

Так я думала, пока эта женщина, расправляя накидку на моих плечах, вдруг не склонилась ко мне, шепча:

– Миледи, вы спрашивали про маску… И я знаю, кто её забрал, да вот только если скажу, выловят и меня из Эйвона, ей-ей. – Эбби сглотнула; впалые щёки вспыхнули румянцем, а чуть выпуклые, рыбьи глаза стали отчего-то очень выразительными. – Сэр Джефри Олбрайт. Я сама видела. Они с леди Фэйт, бывает, встречаются, и всё когда старой герцогини рядом нет. Вот аккурат восьмого апреля он и прикатил. Разгуливал тут, как у себя, то одно, то другое схватит… А маску так и увёз. Вы уж передайте, кому следует, – взмолилась горничная. – Он моей леди всю голову задурил, а я её, крошку, считай, вырастила, господам-то до неё дела не было. И не для такого, видят Небеса, проходимца её роза цвела…

Тут наверху хлопнула дверь, где-то далеко. Но горничная вздрогнула и отшатнулась, и румянец снова сменила мертвенная бледность, а глаза погасли.

– Спасибо, Эбби. Вы очень мне помогли, – улыбнулась я, вкладывая искреннее тепло и симпатию в свои слова. – Машину ведь уже подали? Тогда не провожайте меня, на улице довольно холодно. Вы очень добры, но не стоит себе вредить. Будьте поосторожнее.

Горничная кивнула, точно деревянная марионетка, и не удостоила меня даже взглядом. Надеюсь, впрочем, что предупреждению она вняла… Право, если за кого в этом доме и болело моё сердце, то за неё.

Значит, Джефри Олбрайт. Дядя Рэйвен не зря подозревал его… Вот только как нам поможет знание, что баронет нечист на руку и подворовывает антиквариат из дома своей «невесты»?

Когда Лайзо меня увидел, то переменился в лице.

На мгновение я даже испугалась, что он забудет о своей роли простого водителя и бросится ко мне, обнимет… не знаю, что сделает, но всё это было бы совершенно неприемлемо здесь, у порога особняка Хэмпшайров, где за каждым тёмным окном мог таиться наблюдатель. И хорошо, если просто любопытный, а не злорадствующий! Однако самообладания ему, к счастью, хватило; он открыл дверцу и помог мне сесть, затем занял своё место, и машина покатила по сумрачному саду. Я глядела в окно, стараясь обуздать взбунтовавшийся пульс, а Лайзо изображал слугу и молчал – до тех пор, пока мы не свернули на пустоватую улицу, с двух сторон отрезанную от города деревьями.

– Что с тобой случилось? Уж без обид, но вид у тебя такой, словно тебя там истязали.

– Меня там едва не отравили. Кажется, – ответила я придушенным шёпотом. – Ох, Лайзо, неужели меня правда хотели… убить?

Руки у него напряглись так, что жилы выступили. Он остановил машину и глухо попросил:

– Рассказывай. А я послушаю – очень внимательно послушаю.

– Преждевременно пока делать выводы, – поспешно добавила я. – Сперва надо передать Эллису платок…

Лайзо нахмурился ещё сильнее.

– Что за платок?

Стоило вспомнить случившееся в деталях, и вновь накатила дурнота. Я расстегнула ворот и принялась обмахиваться, но это нисколько не помогло. Деревья за окном, утопающие в зыбком апрельском сумраке, казались ненастоящими – силуэты из бумаги, наклеенные на стекло, не более того.

– Мне подали странный чай. А до того мне снился сон, тоже весьма странный, в котором бокал вина превращался в змею… И, Лайзо, когда я взяла чашку, то увидела тот образ снова, и так ясно! – Голос у меня сорвался, и пришлось перевести дыхание. – Сейчас всё это больше похоже на каприз, я знаю. И можешь думать обо мне сколько угодно дурно, но отвези платок Эллису. Вроде бы доктор Брэдфорд умеет находить яды в питье, вот пусть он и удостоверится, что там ничего не было, и леди Фэйт действительно просто пыталась угодить мне весьма странным образом, а не сделать страшную глупость.

Лайзо глубоко вздохнул, затем отвёл за уши пряди волос, упавшие на лицо; «Железная Минни» двинулась с места и вновь покатила по улице, правда, медленнее, чем прежде.