Когда под ногами бездна (upd. перевод)

— С самого начала, — произнес я спокойно, словно обсуждал стоимость партии таблеток, — я вообразил, что у нас орудуют два убийцы-модика. Мне и в голову не приходило, что вторым преступником окажется заурядный маньяк. Какой же я идиот: из кожи вон лез, пытаясь перехитрить суперсовременного профессионала международного класса, а злодей-то у нас — местный старикашка-пакостник! Господи, сколько времени потрачено впустую, Хассан! Стыдно брать деньги у Папы за такую паршивую работу! — Естественно, произнося свою речь, разглядывая извивающееся тело, с печалью и укоризной покачивая головой, — в общем, изображая добросердечного, умудренного опытом сержанта полиции, который пытается урезонить слабонервного жлоба, собравшегося прыгнуть с небоскреба, — я незаметно подбирался все ближе и ближе к Шииту. Поверьте на слово: это гораздо труднее, чем кажется!

— Ты больше не получишь от Фридландер-Бея ни киама. — Казалось, он искренне опечален моей судьбой.

— Может быть, да, а может, нет, кто знает? — Я медленно приближался к нему, не отрывая взгляда от пухлых коротких пальцев, сжимающих обычный дешевый кривой арабский нож. — Я не замечал, что происходило прямо у меня под носом! Ты работал на русских.

— Конечно, — раздраженно отрезал Хассан.

— Ты похитил Никки.

Он удивленно посмотрел на меня:

— Нет, мой племянник, ее забрал Абдулла, а не я.

— Но он действовал по твоему распоряжению.

— По приказу Богатырева.

— Абдулла выкрал ее из виллы Сейполта.

Шиит молча кивнул.

— Значит, когда я в первый раз разговаривал с немцем, девочка еще оставалась там. Ее, живую и невредимую, держали где-то в доме. Сейполт собирался переправить ее. Потом, когда я влез к нему, чтобы выведать правду, он уже стал трупом.

Хассан уставился на меня, то и дело пробуя лезвие пальцем.

— После смерти Богатырева ты замучил ее и сунул тело в мешок для мусора. Потом прикончил Абдуллу и Тами, чтобы себя обезопасить. Кто заставил Никки написать записку?

— Сейполт, о мой проницательный друг.

— Значит, единственный, кто может раскрыть твою причастность к убийствам — Оккинг.

— Не считая тебя, конечно.

— Разумеется. Ты отличный актер, Хассан. Ты сумел полностью обдурить меня. Если бы я не нашел случайно твой самодельный модик, — он оскалился, словно зверь, застигнутый врасплох, — не обнаружил другие улики, которые выдавали связь Сейполта с исчезновением Никки, я не имел бы ни единой зацепки. Вы в паре с немецким наемником Ханом поработали идеально. Я и не подозревал ничего, пока не понял, что любые мало-мальски важные сведения шли исключительно через тебя. Подумать только, преступник маячил совсем рядом, требовалось лишь увидеть его. В конце концов, я просто не мог не сообразить — это ты, твои проклятые короткие, жирные, неуклюжие пальцы…

Я придвигался все ближе и ближе. Нас разделяло не больше трех метров. Еще шаг… И тут Шиит разрядил в меня обойму маленького белого пластикового игломета. Целая армада колючек пронзила воздух. Последние два заряда попали мне в бок, чуть пониже левой подмышки. Я почти не почувствовал их, словно ранили кого-то другого. Знал, что потом будет по-настоящему больно, а какая-то часть рассудка, неподконтрольная училкам, задалась вопросом: отравлены иглы, или они просто острые кусочки металла, которые рвут мышцы в клочья. Впрочем, очень скоро ответ мне поскажет собственное тело.

Меня охватило отчаяние. Я забыл про парализатор и, в любом случае, не собирался состязаться в меткости с Шиитом… Уже падая, сумел выхватить черную училку и вогнал ее в розетку.

Как описать свои ощущения? Ты привязан к креслу, и зубной врач дрелью вгрызается тебе в нёбо; ты ощущаешь, что вот-вот забьешься в припадке эпилепсии, а он не начинается, и ты страстно желаешь, чтобы пришли долгожданные муки, потому что вечно находиться на грани еще страшнее. Глаза слепит нестерпимо яркий свет, в уши бьет непереносимо громкий шум, тело раздирают наждаком шайтаны, в нос лезет непередаваемо мерзкая вонь, тошнотворная гадость забила рот… Ты готов умереть, лишь бы избавиться от этого.

Готов растерзать любое живое существо, оказавшееся рядом.

Я схватил Хассана за руки и вонзил зубы в его горло. В лицо брызнула горячая влага; помню, я еще подумал, какой у нее замечательный вкус… Шиит взвыл от боли и страха; он стал бить меня по голове, но не в силах был оторвать от себя охваченного бессмысленной яростью, отчаянием и паническим ужасом зверя, в которого я превратился. Он извивался в моих руках, мы вместе свалились на пол. Шииту удалось отползти в сторону. Он вскочил, вставил новую обойму в игломет, нажал на спуск, вгоняя в мое тело заряд за зарядом. Я снова прыгнул, опять вцепился ему в глотку, разрывая плоть, выдавливая пальцами глаза. Теперь алая жидкость заструилась по запястьям: теплая кровь врага… Хассан издавал дикие вопли, но их почти перекрывал мой надсадный животный рев.

Черная училка безжалостно истязала меня, словно едкой кислотой разъедая мозг.