Кох. Вирхов

Однако энтузиазм молодых врачей преодолел все эти препятствия. В то время к «Кружку Вирхова» примкнул пожилой берлинский врач Зигфрид Реймер. Целиком сочувствуя движению, возглавляемому Вирховым, Реймер убедил своего брата, книгопродавца Георга Реймера, взять на себя издание нового журнала. Предприятие для Реймера было рискованным, ибо журнал ставил перед собой задачу «начать борьбу за принципы и методы против школ и авторитетов». Однако инициаторы дела не дрогнули перед трудностями, и в 1847 году вышла первая книжка «Архива патологической анатомии, физиологии и клинической медицины» под редакцией Вирхова и Рейнгардта. Вот что рассказывал Вирхов впоследствии про издание этого журнала: «Иной журнал возникает благодаря спекуляции книгопродавца, благодаря отсутствию занятий и доходов у редактора, благодаря честолюбию видеть себя во главе повременного издания или небескорыстному стремлению достигнуть высокого влиятельного положения. Работаешь, конечно, тогда и сам, но еще охотнее предоставляешь другим за себя работать. Редактор заполняет мелкими статейками пробелы, ведет смесь, пишет фельетонные заметки или просто перепечатывает диссертации и другие статьи и со всем комфортом забирает деньги и славу; тяжелая же работа с незначительным вознаграждением или даже без всякого вознаграждения предоставляется сотрудникам».

Совсем иные стремления одушевляли редакторов вирховского журнала. Они были воодушевлены «горячей жаждой созидательной деятельности, и влияние в науке ценилось ими несравненно выше личного или официального влияния». Вирхов без всякой устали работал в журнале; его перу принадлежит свыше двухсот научных работ и руководящих статей. Влияние журнала быстро росло, вскоре он сделался общегерманским органом, а затем и рупором передовой международной медицины.

Научное имя Вирхова в это время достигло чрезвычайной популярности. Но вскоре к этой научной популярности присоединилась и слава общественного деятеля.

Своей высшей точки общественная роль Вирхова достигла во время его знаменитой командировки в Верхнюю Силезию на эпидемию тифа.

В самом начале 1848 года, когда уже были слышны предреволюционные раскаты грома во Франции, когда накалилась общественная атмосфера и в Германии, в газетах стали появляться тревожные сообщения о голодном тифе в Верхней Силезии. Министерские бюрократы долго на это не обращали внимания. Ни министерство просвещения, в компетенцию которого входили и медицинские дела, ни министерство внутренних дел не проявляли никакой инициативы. Между тем, газетные сообщения делались все тревожнее и тревожнее. Голодный тиф охватывал все бóльшие круги силезского населения; смертность среди бедняков достигала ужасающих размеров. Первым, к стыду министерства просвещения, зашевелилось министерство внутренних дел. Оно послало целый ряд чиновников на места, чтобы выяснить положение дела. Тогда вынуждено было выйти из бюрократического равнодушия и министерство просвещения. Министр просвещения возложил на управляющего зравоохранением доктора Бареца поручение «отправиться в Верхнюю Силезию, чтобы ближе познакомиться с вспыхнувшей там эпидемией тифа и принять против нее меры, а также оказать содействие советом и делом распорядительным и исполнительным властям повсюду, где это ему покажется нужным». Министр народного просвещения кроме того желал, чтобы эпидемия была изучена научно. Кого послать для этой цели? Выбор пал на Вирхова.

Трудно понять, чем руководствовалось министерство при этом выборе: то ли оно хотело услать подальше «крамольного ученого», то ли оно искренне руководствовалось соображениями о научной компетенции Вирхова, то ли оно стремилось послать «ученого общественника» в опасное для него место, в очаг сплошной заразы, чтобы «проучить» его. Во всяком случае, Вирхов получил это предложение и без колебаний согласился на него.

18 февраля 1848 года Вирхов получил предписание от министра отправиться в Силезию. В этом предписании говорилось, что доктор Барец «будет слишком занят, чтобы иметь достаточно досуга подвергнуть эпидемию ближайшему исследованию в интересах науки; между тем для вверенной министру просвещения части врачебного управления важно, чтобы природа выступившей с такой силой эпидемии была и в научном отношении исследована возможно основательным и обещающим успех образом».

Вирхов решил тотчас же выехать. 19 февраля вечером, накануне своего отъезда в Силезию, Вирхов зашел проститься к своему любимому учителю и другу Иоганну Мюллеру. Старик был страшно растроган; он был поражен тем, что Вирхов подвергает себя всем опасностям голодного тифа. Он даже пробовал отговорить Вирхова и обещал свое содействие в отмене командировки. Но Вирхов был непреклонен. Революционный подъем того времени подогревал его желание поработать для народа и для науки.