Колдун 3

Связь с Анжеликой не работала. Казаков молился, чтобы она не вывалилась из кабины, чтобы была жива, лишь бы ее не ранило… За то время, пока он возвращался на базу и садился, Влад прошел двадцать кругов ада, успев нафантазировать миллион ужасов и окончательно убедив себя в том, что в кабине стрелка его ожидает холодный, изувеченный труп юной девчонки, которую он не смог защитить, сберечь, укрыть…

Едва посадив самолет, Казаков пружиной выскочил из него и, подлетев к кабине стрелка, схватил за плечи поднявшуюся Анжелику и рывком вытянул ее на крыло.

— Ты, кретинка ненормальная! — в совершенно неконтролируемом бешенстве он тряс девушку. — Я сам снесу твою тупую башку, раз ты ею не пользуешься! Ты что творишь, идиотка? Ты как смеешь связь отключать, дебилка малолетняя! Ты какого хрена фонарь открыла? Совсем ума нет? Ты мозгами повредилась? — орал не своим голосом Влад, трепля девчонку словно куклу.

— Пусти! Мне больно! — прошипела Анжелика, рывком сбрасывая руки Влада со своих плеч. — Фонарь разбился, весь трещинами пошел. Я ничего не видела! Как мне стрелять? Вслепую? — вызверилась она.

— Ты зачем связь отключила, ненормальная? А если бы тебя ранило? А если… — скрипнув зубами, снова начал Влад.

— Если, если!.. — перебила она его. — Волнуешься за меня — так и скажи! Нечего орать как контуженый! И отвлекать меня во время боя своими истериками тоже не надо!

— Чегооо? Чокнутая самоубийца! Я? Волноваться? Да еще и за тебя?.. — опешил Казаков. — Да проще тебе голову открутить и не мучиться! Один хрен ты ею не пользуешься!

— Зато ты пользуешься! — огрызнулась девушка. — Чего ждешь? Давай, откручивай! — уперла она руки в бока, с вызовом глядя на него. — Ну давай!

Влад уставился на нее, сжимая кулаки. Ангел оперлась пятой точкой на край кабины, сложила на груди руки и, чуть склонив лохматую голову, с легкой улыбкой выжидательно смотрела на него. И Казаков не выдержал. Рывком притянув к себе девушку, он впился обветренными губами в чуть изогнутые в насмешливой улыбке губы. Он целовал ее жестко, зло, словно наказывая за свой испуг, за ежесекундный страх за нее, за тот ад, который он пережил, пока молчала связь…

Ее руки несмело взметнулись вверх, обнимая его за шею, пальцы запутались в волосах. Мужчина застонал, крепче прижимая ее к себе и вдруг, словно опомнившись, резко оттолкнул и, скользнув по крылу, размашисто зашагал прочь. Анжелика, прижав руку к распухшим губам, растерянно смотрела ему во след.

Уже десять дней они не разговаривали. Влад избегал Анжелику. И лишь перед полетом продолжал тщательно проверять ее парашютную систему. Девушка покорно стояла на крыле самолета, раскинув руки в стороны, пока он придирчиво дергал каждое крепление, каждую лямку. Убедившись, что все в порядке, он молча указывал ей на ее место, лично включая связь. Для чего, Анжелика не понимала — уже десять дней переговорное устройство упорно молчало. Зато в эти дни она зачастую оставалась даже без запасного боезапаса — теперь Казаков летал как сумасшедший, словно в пику ей выписывая такие фигуры, из которых бедный самолет, даже отработав по целям и сбросив груз, выходил с трудом, натужно воя мотором и скрипя всем корпусом. Но теперь она могла стрелять по многим целям, а не по той, которую ей любезно доверит Казаков. Минусом оказался ограниченный боезапас — патроны заканчивались раньше, чем цели. И у девушки появилась привычка брать с собой дополнительные пулеметные ленты. Во время виражей ноги они разбивали до крови, но зато ей было, чем стрелять.

В этот день они уже совершили три вылета. Во время нападения на железнодорожный состав противника любимый и бессменный ИЛ Влада подбили. Только мастерство лейтенанта и его отчаянная отвага спасли две жизни. Прыгать с парашютом было самоубийством — их бы попросту расстреляли. Завалившись на одно крыло и выключив мотор, Казаков кругами планировал над землей, лишь на минимальной высоте позволив двигателю снова взреветь.

Посадка больше напоминала падение. Мотор, натужно, с воем проработав минут пять, все-таки заглох, и они плюхнулись почти на брюхо, пропахав по полю глубокую борозду. От удара крыло оторвало. Когда дымящийся самолет замер, Влад еще минут десять не мог поднять руки, чтобы сдвинуть фонарь. Он сдвинулся сам. Сверху на него смотрела встревоженная Анжелика.

— Ты цел? — сдавленным, каким-то чужим голосом спросила она, тревожно оглядывая его. — Выбраться сможешь?

Влад поднял пустой, безразличный взгляд на девушку. На лице ее читалось беспокойство, явственно усилившееся, когда она поймала его взгляд.

— Влад… Милый мой, хороший… Где болит? — растерянно проговорила она, наклоняясь над ним и принимаясь осторожно ощупывать его одной рукой. Вторая висела плетью.

Нахмурившись, Казаков поднял дрожавшую руку и коснулся потемневшего рукава. Поднеся ставшие влажными пальцы к глазам, он, замерев, смотрел на оставшуюся на них кровь.