Колодец детских невзгод. От стресса к хроническим болезням

На стол был подан холодный помидорно-огуречный суп, идеально прожаренная курица и салат из летних овощей. Когда в бокалы хлынуло пино-нуар, я поведала о своих тревогах: наши идеи набирали обороты, но мне тем не менее казалось, что мир игнорировал один важный аспект проблемы, а именно связь токсичного стресса с основополагающими биологическими процессами человеческого организма и тот факт, что с травматическим опытом сталкиваются представители всех рас, живущие в любых районах. Я высказала свое опасение: если этот вопрос отнесут к «проблемам бедных и темнокожих», мы лишимся шанса помочь всем нуждающимся в этом детям. Я попросила гостей поделиться мыслями о том, как я могла бы донести до коллег необходимость проведения скрининга на НДО для всех детей, а не только выходцев из бедных или уязвимых сообществ.

На несколько секунд в комнате повисла тишина. Но прежде чем я успела заволноваться, что никто не понял, о чем я вообще говорю (или, еще хуже, – а вдруг что-то не так с супом), все заговорили разом. Я задавала вопрос высококлассным профессионалам, а отвечали мне матери, жены и дочери.

В разговор вступила Кара, тот самый инвестор-меценат:

– Думаю, что в других сообществах эта проблема больше замалчивается. Мой отец, например, был алкоголиком и вел себя агрессивно. Но так как он нормально работал, никто ни о чем не догадывался.

Все вокруг закивали.

За столом разгорелось жаркое обсуждение, и половина из десяти собравшихся женщин рассказали о своем опыте НДО. Их истории очень напоминали те, что я слышала от своих пациентов в Бэйвью: психическое заболевание или зависимость родителя, сексуальное насилие, физическое и эмоциональное насилие – и меня поразило, насколько эти темы замалчивались. Глядя на всех этих женщин, на их достижения, на жизни, которые им удалось для себя построить, никто и ни за что не догадался бы, что в детстве половина из них столкнулись с серьезными напастями.

В конце концов Кара снова включилась в разговор:

– Главный вопрос в том, что делать, если узнаешь, что у тебя высокий балл по шкале НДО. Насколько эта информация что-то меняет?

Я уже была готова пуститься в привычные мне рассуждения, но не успела: я услышала, как Кэролайн вздохнула и положила ложку. Помимо внешности скандинавской супермодели, меня в ней всегда поражала манера держать себя. Пожалуй, ни у одного из моих знакомых нет такого аналитического ума, как у Кэролайн. Ее мозг работает как компьютер. Каким бы ни был вопрос, ответ Кэролайн будет четко просчитанным во всех возможных направлениях – и предложенное ею решение будет иметь 99,4 % вероятности успеха. И вот неожиданно для нас что-то в ее лице и поведении изменилось, и все обратили на это внимание.

– Ох, дорогие, – сказала она. – Это меняет все.

Когда подали салат, Кэролайн рассказала свою историю.

Она познакомилась с мужем, когда училась в магистратуре в Стэнфорде. Оба интересовались искусством и имели математический склад ума; у нее были степени в сфере искусств и компьютерных наук, ее восхищала идея симбиоза человека и машины. Поэтому она естественным образом вписалась в ряды людей, которые в 90-е годы посвятили себя поиску сходных элементов в огромных базах данных, которые генерировала новая штука под названием интернет. Для Кэролайн была очевидна необходимость использования инструментов визуализации, поэтому она возглавила группу разработки программного обес печения, которое помогало исследователям визуализировать информацию таким образом, чтобы было проще сравнивать динамику изменения данных. Это программное обеспечение пользовалось огромным успехом, и благодаря ему карьера Кэролайн пошла в гору. В итоге она бросила Стэнфорд и основала компанию по разработке и лицензированию программ. Тогда же она познакомилась с мужчиной по имени Ник, высоким пылким красавцем.

Кэролайн привлекла страсть Ника к политике и науке, она обожала его многочасовые философские рассуждения о неизбежном сценарии будущего, в котором искусственный интеллект спасает мир. Все закрутилось, и спустя несколько месяцев они уже жили вместе. Вскоре влюбленные поженились, и в основном все было прекрасно; вот только через несколько лет Кэролайн стала понимать, что что-то пошло не так. Она это чувствовала, но никак не могла объяснить, в чем дело.

Поэтому момент, когда она узнала, что беременна, прошел не так, как она себе всегда представляла. Она не побежала рассказывать Нику потрясающую новость, радостно визжа. Она поймала себя на мысли, что вообще не хочет ничего ему говорить, и даже подумала, не расстаться ли с ним до того, как ее беременность станет заметной. Этот порыв ощущался как нечто противоречивое: одновременно и как предательство, и как правильный выбор. Ей еще не было тридцати, а она уже основала успешно развивающуюся компанию – казалось, все в жизни складывается как надо, да и Ника она любила. Когда все шло хорошо, было действительно хорошо. Но в последнее время было как-то не совсем хорошо…