КОМ-2 (Казачий Особый Механизированный, часть 2)

— Согласен. С голодухи, чтоб выжить, чего только не сожрёшь. Я, знаешь ли, от дядек слышал историю, как охотника одного леси́ной падающей прижало — и не до смерти, и вылезти не мог. Пока его нашли, говорят, ухо отрезал да съел. Второе уж отпластать хотел — лайка помощь привела.

— Кошмар.

— Да повезло ему, что зверь на него никакой не вышел.

— Это да.

И пошли у нас рассказы про всякие истории. Кто куда попал, да что там приключилось. И так под них и вино зашло, и всякие эти непроизносимые блюда. Более-менее для русского уха «шашлык» привычно звучит. Шашлык — почти как башлык. Да и «башлык», поди, тоже откуда-нибудь из тех краёв, только раньше прижившийся.

Ну а так — вкусное мясо, на специальных шпажках жареное. Да и остальное вполне. Местами островато — и это при том, что Великий князь попросил не сильно остро, и половой уверял, что настоящий вкус блюд вообще огненный — но вкусно.

— Ты в дискуссионный клуб-то сходил? — спросил между делом Иван. — А то раз в месяц — вынь да положь, иначе заклюют. Мы вчера отдувались. Три часа! Вышли — мать честная, опять про Илюху новости! Я побежал сразу, да мне сказали — всё, нельзя, Третье отделение работает. Ждал тебя, пока меня Семёныч не выгнал.

— Да он говорил. Сходил, конечно. Завтра участвовать пойду.

— Как — уже?

— М-гм. Председательша попросила. Что-то там заменили, говорят, участники куда-то переместились, не хватает на диспут людей. Ну, я и не стал кобениться. Какая разница? Так и так сходить надо. Тема не заумная.

Иван предвкушающе хохотнул:

— Слушай, я приду.

— А что, там и зрителей пускают?

— Да сколько хочешь! В диспут только влазить нельзя, а так — сиди, слушай. Так что я непременно явлюсь. Есть у меня такое чувство, что на это нужно посмотреть, — Иван сыто откинулся на спинку стула: — Ну что, партейку в бильярдик?

— На медь, разве что. Ты мне, конечно, друг, но семью подводить я не хочу.

— О, брат! Ты разве не знаешь, что с тех пор, как три года назад граф Ростоцкий состояние проиграл и в припадке отчаяния перестрелял четырнадцать человек, под страхом лишения дворянства игра на деньги запрещена?

— Ядрёна колупайка! Не слыхал…

— Ну вот, знай. А для иных сословий — до трёх месяцев исправительных работ. Так что бильярд стоит, но играть можно разве что без интереса. Ну, или на фанты. Как ты насчёт фантов?

И поскольку в нас уже сидела по два бокала красного кавказского вина, сыграть на фанты нам показалось забавной идеей. В результате мне пришлось раз на бильярдный стол лазить и петухом кричать, а Ивану — наоборот, из-под стола собакой залаять. Кто знал, что в этот момент половой с вопросом подойдёт… Иван, видать, решил проявить театральный талант и мало что залаял, так ещё полового за ногу схватил. Тот от неожиданности поднос серебряный из рук выронил да тюкнул Великого князя по темечку и ещё пуще от этого перепугался. А мы, два дурня великовозрастных, ржали как жеребцы.

Хорошо, что бильярд этот в зальчике отдельном стоял, и кроме нас там никого не было.

С этим конским ржачем и поехали до университета.

А полового Иван серебряным полуимпериалом* успокоил, а то, говорит, на ровном месте у человека психическая травма образовалась.

*7,5 рублей

19. КАК БЫ НАМ БЫ ВЫСТУПИТЬ

ЧЕТВЕРГ

Утром я, как обычно закинувшись маманиной алхимией, бодрячком явился к дверям столовой и нос к носу столкнулся с Великим князем.

— Депеша пришла! — обрадовал меня он.

— С Иркутска?

— Вы поразительно догадливы, мой друг, — язвительно усмехнулся Иван.

— Да как же так рано-то? Полночи не спали, поди!

Я представил, как Виталя, получив поручение и невесть чего себе надумав, бежит к Афоне (благо, живут через три дома), возможно, будит его или вытаскивает из супружеской постели. После чего Афанасий полночи перетасовывает расписание полётов и несётся в военный воздушный порт, чтобы скорее сообщить ответ. Потом, полагать надо, ещё и в Карлук помчался ни свет ни заря, там всех переполошил.

— Вскрой хоть, — Иван сморщил лоб, — интересно ж.

Я надорвал конверт и вытянул узкий листок бумаги, на котором почерком какого-то дежурного было выведено: «Прислать требуемое ранее воскресенья не представляется возможным. Дельфин прибудет в грузовой воздушный порт Новосибирска 12 апреля сего года в 11.15 утра. Телефонограмму передал Афанасий Тарутин», — и далее время приёма (четыре утра!), фамилия и звания дежурного.

— Воскресенье! Отлично! — обрадовался Иван. — Вся эта исследовательская компания свободна будет. Всё! С меня транспорт доставки до грузового порта. Ах, хочу посмотреть, как их плющить будет, — он довольно спрятал пустой конверт в карман, оставив мне саму телефонограмму. — Только ты про нашу затею — слышишь — никому! Иначе испортится весь сюрприз.

— Да уж понятно, — согласился я, заражаясь его азартом.

— А я подумаю, как это всё ловчее организовать!