Командир

Кровавым заревом затянут горизонт,
И гул разрывов слышится вдали.
Тропой войны идёт Бойцовый Кот,
И он в любой беде не пропадёт!

А на эмблеме скалит Зверь клыки,
И кованый сапог вздымает пыль.
По бёдрам хлопают тяжёлые штыки —
И Кот живёт всем бедам вопреки.

Он солнцу, он смертям, как жизни, рад,
И он смеётся, поднимаясь в бой,
Не подведёт надёжный автомат,
И рядом друг, он заслонит собой.

Горит земля, как спичка на ветру,
И заревом пылают города,
Бойцовый Кот идёт, как на смотру,
И не свернёт с дороги никогда.

Война – благословение земли,
Война – за приключеньями поход,
Алайский герцог нас ведёт вперёд,
Бойцовый Кот нигде не пропадёт!

– А я знаю ещё вариант, – выкрикнул кто-то.

– Давай поехали, только если тут девушки есть, то ушки заткните.

– Ой, мата мы, что ли, не слышали? – ответила незнакомая веснушчатая девушка с СВД за спиной.

– Ну, короче, поехали.

Застыло марево кровавого утра,
К тебе идет огонь брони врага.
Бойцовый Кот, знать, смерть твоя близка,
А значит – к чёрту! Отойди, карга!!!

А не хрен нам, брат-смертник, подыхать,
Мы полежим чуток и оживём опять.
Не остановят нас ни линии огня,
Ни радиация, ни прочая фигня!!!

Дорога в ад ещё закрыта нам,
Пока крысиный не окончен род!
Нам герцог запрещает помирать,
А значит, есть дорога лишь вперёд!!

Сомкни, братан, клыки на кадыке врага,
Коль клинит автомат и огнемёт,
Иди на танк хоть с лезвием штыка —
Бойцовый Кот нигде не пропадёт!

А если жить, так, значит, жить,
По кабакам друзей водить
И девок щупать с ночи до побудки,
Чтоб после этих вечеров
Девчонки помнили котов
И спать бы не могли ещё бы сутки.
А в воскресенье город наш,
У нас до вечера шабаш.
Любой патруль поймёт, что он тут лишний.
И в страхе штатские сморчки
Теряют шляпы и очки.
Во имя герцога, храни Котов, Всевышний![8]

Последний вариант юные разведчики встретили более восторженными криками, потому что в нём были мат и секс, а Виктору понравилось первое исполнение – в нём ощущалась настоящая сила, искренность и завершённость, что ли. Было сказано всё, что нужно.

Потом у костра было ещё много песен с Внешней Земли – своих поэтов в Зелёном Городе ещё не вырастили. Песни были разными: от Высоцкого до полупопсы, но всё об одном – об отваге, чести, мужестве, подвигах. Словом, все собравшиеся учбатовцы в строгости соответствовали героям песни Владимира Семёновича «Книжные дети». Ещё был Виктор Цой, «Группа крови» и другие его песни. Их любили все. Как же их не любить, когда они тоже про них, сидевших у костра! Ведь «Война – дело молодых. // Лекарство против морщин».

Время провели замечательно, спать легли рано под лёгкое головокружение от вина и браги. Наутро – охота.

На свой номер пошли отлаженной группой: Виктор, Дэн, Костя, Артём. Правда, к друзьям ещё прибилась снайпер Юля. Её, конечно, взяли – хороший снайпер никогда не будет лишним. Юля ещё не снайпер, но совсем скоро им будет. Конечно, охотников сопровождал инструктор. Не из тех, что были с Виктором в рейде. Высокий, худощавый, с глазами, посаженными глубоко под бровями, он носил круто загнутые к низу усы и просил, чтобы к нему обращались Сергеич. За спиной Сергеич носил «Сайгу» с длинным магазином на семь патронов, плюс один был всегда в стволе.

Первым по жребию выпало брать зверя, кабана, Артёму, и тот всю дорогу не расставался с рогатиной – длиннющим копьём с листовидным наконечником. Посередине у неё был упор для руки, а у основания железки небольшие рожки. Ограничитель погружения, как сказал Сергеич. Артём на ходу ласково гладил отполированный до зеркального блеска наконечник.

– Даже жалко расставаться, – признался он Вите.