Коммунисты

В голове колонны спорят два мотоциклиста. Ты же знаешь, что они на севере… Да ты ведь сам видел, что они шли с юга! Дорога уклоняется немного на запад, но в общем идет почти прямо на север… Там, к северо-западу, есть леса… Против этого довода возразить нечего: они мчатся к лесу. Въезжают в лес. Спускаются в ложбину, еще в одну. В какой-то деревне по ним стреляли. Они не замедлили хода, не стали вступать в объяснения. Может быть, стреляли французы. Они пересекли шоссе, железнодорожную линию… Крике дремлет в коляске: совсем как на ярмарках, на карусели, такие же колясочки… Опять в них стреляют! Они свернули налево, в объезд шоссе. Все спасение в быстроте. Почти в каждой деревне в них стреляют. Они катят наугад, только бы уйти подальше. Они не знают, что в одном месте пересекли дорогу, по которой прошли немецкие танки, занявшие Серфонтен позади и Фруа-Шапель впереди них… Не знают, что в другом месте миновали опасную зону… Не знают, что сейчас опять попали в нее… Передние даже не поняли того, что произошло на одном повороте дороги: слева, им на перерез, появились тяжелые танки, задние мотоциклы сразу повернули и покатили на юго-восток. Куда шли немецкие танки? Не все ли равно! Колонна была разрезана на две части… Ты понял, кого гнали толпой впереди танков? Пленных. Несчастные! Их пустили вперед, чтобы не стреляли по танкам…

Все это не важно. Важно одно — не замедлять хода.

Двадцать километров — это целая жизнь. Даже если их покрывают за четверть часа…

На первом разрушенном доме сохранилось название местечка: Бомон[607]… Не уцелело ни одной крыши. Словно дикарский поселок. Здесь впервые им попались живые люди, которые в ужасе шарахнулись от стремительно мчащихся машин. Они въезжают в разрушенный Бомон. Лейтенант в головном мотоцикле что-то крикнул. Колонна остановилась. Темно, ничего на карте не разобрать. Появляется карманный фонарик. Ясно: Мобеж в том направлении.

Вот шоссе. Здесь сгустившийся сумрак гудит от топота бесчисленных ног. По шоссе движется огромная толпа, но это и не толпа. Армия и не армия. Люди. Солдаты. Бредут усталым шагом разгромленного войска. Но оружия они не бросили. Некоторые хватаются за машины, затертые общим потоком. По привычке держатся правой стороны, и мотоциклы, не уменьшая скорости, идут вдоль толпы. Вокруг броневика собралась часть, еще в какой-то мере сохранившая дисциплину. Артиллеристы. Что же это — отступление или бегство? Походные кухни, грохочущие громче танков…

Они не заметили, как миновали границу. По мере приближения к Мобежу давка увеличивается. В Мобеже Жан-Блэз и Крике сдали в госпиталь раненного в руку погонщика и другого зуава с простреленной ногой, и теперь их осталось только двое среди мотоциклистов… все остальные зуавы со своими офицерами оказались в той части колонны, которую отрезали немецкие танки… Что теперь делать? Остаться здесь и выспаться. Мотоциклисты за то, чтобы продолжать путь. Что ж, им, должно быть, удалось поспать прошлой ночью. А у Крике и Жан-Блэза на счету три бессонные ночи. Тут есть казарма, в нее уже набилось, чтобы выспаться, много отступающих солдат. Привередничать, пожалуй, не станем, чем это тебе не гостиница, а? Им до смерти хочется спать. Казарма как казарма. Устраивайтесь здесь, сержант, далеко забираться не стоит. Крике уже храпит на какой-то подстилке; Жан-Блэз укладывается рядом, почти что на голом полу. В голове гудит, сердце усиленно бьется. Потом все замирает. Поглощается одним ощущением: я жив… жив… жив… А между тем, он никогда еще не был так похож на мертвеца…

* * *

В этот же вечер посол Соединенных Штатов господин Буллит посетил на улице Сен-Доминик господина Даладье. Министр национальной обороны слушает при нем сообщение по телефону. Говорит генерал Гамелен. Еще сегодня утром он просил передать Черчиллю и Айронсайду, что создавшееся положение не вызывает тревоги у французского верховного командования, что войска готовятся к контрнаступлению, а сейчас он сообщает министру национальной обороны, что немецкая танковая колонна находится между Ретелем и Лаоном и что мы не располагаем никакими резервами, чтобы контратаковать или преградить дорогу неприятельским танкам. Не располагаем никакими резервами? — Значит, французская армия разгромлена? — вырывается у Даладье.

Не успели эти слова слететь с его уст, как он увидел глаза Буллита, глядевшего на него в упор. Теперь придется посвятить посла Соединенных Штатов в ход событий. Между Ретелем и Лаоном… не располагаем резервами! Невероятно!

Да, действительно невероятно.

* * *