Консул

Даже глядя через реку, можно было заметить различия в градостроительстве эллинов и парфян – Селевкия была расчленена на строгие квадраты кварталов и составляла в плане четырехугольник, а вот Ктесифон был круглым, и улицы его вились, загибались, кривились, сбегались и разбегались замысловатыми зигзагами.

– Не теряем бдительности, – настроил спутников Сергий. – Искандер, ты вроде отсюда родом, ну так веди.

– А куда? – спросил Тиндарид, вдохновляясь и жадно присматриваясь к линии городских стен.

– На постоялый двор. Приличные места тут есть?

– А как же!

Покрутившись по окраине, Искандер вывел семерку к огромному двухэтажному зданию, занимающему целый квартал. В каждой из длинных глухих стен, побеленных известкой, с неглубокими нишами-айванами, имелся проход во внутренний двор – просторную площадь, заставленную бесчисленными коновязями и поилками, иной раз – под рваными тентами. Дремлющий араб приглядывал за надменными верблюдами.

По внутренним стенам постоялого двора шла галерея, опертая на столбы, ее верх затеняли полотняные навесы.

Купцы и путешественники, земледельцы, приехавшие в город продать излишки, старались не выходить на солнце, которое весьма ощутимо припекало. Постояльцы сидели в тени и вели степенные беседы – о видах на урожай риса, который в Риме звали «парфянским пшеном», о ценах на сыр, о погоде, которая хуже некуда.

Искандер быстро договорился с хозяином, заплатил вперед, и семерка повела лошадей в конюшню, к поилкам и кормушкам.

– Не будем терять время, – решил Сергий. – Мы на базар, подыщем сменных лошадей, а вы, драгоценные философы, оставайтесь здесь. Отдыхайте, а заодно приглядывайте за вещами и лошадьми…

Преторианцы покинули гостиницу и направили стопы к базару.

– Торговые ряды прямо на берегу, – оживленно говорил Искандер, – и там очень много самых разных лошадей – и арабских, и парфянских, всяких.

– Узнаёшь хоть родные места? – осведомился Гефестай.

– С трудом, – вздохнул Тиндарид. – Ты не забывай, Траян тут здорово покуролесил в войну…

Впрочем, развалины не бросались в глаза – воссоздать строение в безводных местах, не знающих дождя, не так уж сложно. И вдоль улиц выстроились дома в один-два этажа, окружая дворики. На крышах, всегда плоских, куда вели лестницы со двора, жильцы ночевали. Вторые этажи давали убежище от запахов первых этажей, где готовили еду и справляли нужду. Между невысокими жилищами часто зеленели садики или лежали незастроенные пустыри.

Искандер стремительно шагал, уверенно сворачивая в переулки, и Чанба сердито попенял:

– Куда ты так гонишь? Боишься, что базар унесут?

– Ходи шибче! – бросил Гефестай.

– Я боюсь, – серьезно ответил сын Тиндара, – что мы можем опоздать и не спасти консула… В принципе, он уже не консул, а консуляр,[30] но какая разница? Я боюсь, что малейшее наше промедление может стоить ему жизни.

– Тем более что он там не один, – добавил Гефестай.

– Всё понял, – поднял руки Чанба, – проникся, осознал.

За рядом длинных складов открылась большая пыльная площадь, примыкающая к берегу Тигра и доходящая краем до моста.

Крепко удерживая кошельки и оружие, преторианцы окунулись в огромную людскую толпу.

Со всех сторон на них обрушился гул голосов, громкие выкрики, звон металла, ослиный рев, конское ржание, поросячий визг, блеяние овец и мычание быков.

Острый запах дыма от горящего в очагах сухого кизяка смешивался с упоительным ароматом жареного мяса и саранчи на шампурах, благоухающего свежего меда, пшеничных лепешек и чеснока, с запахом спелых дынь и фиников.

Сладкий сок стекал по бородам едоков, масло капало с пальцев.

Преторианцы пошли дальше.

Корзины… Мехи… Горы сырых и необработанных кож… В мастерской кожевника – сбруя, пояса, сумки, сандалии, сапоги…

Ткацкая мастерская… Шерсть… Лен… Красильщики тканей… Портные, сидя на столах, кроят и шьют… Жрецы за умеренную плату приставляют к смертным фравашей, духов-покровителей, и читают нараспев «Вендидаду» – зороастрийский закон против демонов…

Стражи… Купцы… Рабы с корзинами снеди на головах… Изделия из стекла… На повозках – кожаные мешки с зерном, кувшины с маслом… Оружейный ряд – мечи короткие, мечи длинные, луки и стрелы, блестящие чешуйчатые панцири и конические шлемы…

Мастерская колесника… Продавец благовоний… Предсказатель судьбы… Меняла, принимающий римские денарии и выдающий местные драхмы и тетрадрахмы по курсу, который ведает его левая нога… Контора ростовщика… Брань, суета, смех – собака стащила печень с камня у гадальщика… Погоня…

Неожиданно Искандер остановился и сказал напряженным голосом:

– Сергий, посмотри – вон там, справа, у телеги с кувшинами…

Лобанов посмотрел, и ему стало нехорошо – там стоял парфянин, которого он видел на римском Форуме.

– Думаешь, это тот самый косой? – процедил Эдик.

– А ты приглядись, – выцедил Тиндарид.

– Щас мы его спросим!

– Ти-хо! – рыкнул Гефестай и вцепился Чанбе в плечо. – Косой не один.