Контроль

— Покрасовались в новых бушлатах? Ботинки новые не жмут? Снимайте, ребята. Мордами кру-у-гом! Руки назад! В делах ваших написано, что встали на путь исправления, а на мой взгляд горбатого могила исправит.

Вой в кабинках железных, рев. Это ничего. Войте, визжите — на спецучастке свобода. Хоть мяукайте, если нравится.

— Тетя Маша, у нас еще двенадцать. Пострелять не хочется?

— Да ну вас, охальники, смертоубийством заниматься. Кончайте скорее и подходите водку пить.

7

Чем расстрел хорош?

Тем расстрел хорош, что романтикой веет. Как на Гражданской войне. Запах костра, запах дыма порохового, шинель порохом пропахла. И чувство выполненного долга душу греет. Хорошо.

Ликвидировали четыреста шестнадцать, а в списке четыреста семнадцать. Еще один. Этот особый.

Это американский инженер, специалист по подслушиванию. Этого Холованов лично стреляет.

Вот и все. И вечер.

Хорошо вечером на Волге. Лещ в плавнях плещет. Из-за реки песня плывет. Пароход колесами шлепает. Бакены загорелись. Красные и белые огонечки.

Все в команде исполнителей любят массовые расстрелы. Потому как массовый на свежем воздухе.

Когда десять, двадцать, тридцать клиентов в кремлевском подвале исполняют, то романтики никакой. Отработал день, и едешь усталым домой в трамвае среди таких же уставших за день людей. А если больше сотни, так это на природе. Лес. Река. Вечер у костра. После исполнения — по сто граммов. Эти граммы воспринимаются как медикамент. Как кисленькая витаминка после укола. Ста граммов не хватает. Душа больше просит. Потому вечерами после расстрелов каждый свое достает.

Всё — на общий стол. В такие вечера звания не признаются. Все — свои. Все — друзья. Все — певцы.

Что больше всего сплачивает людей? Совместная работа. Чем труднее работа, чем ответственнее она, тем крепче дружба между теми, кто ее выполняет.

Пылает костер, жаром пышет, искры хороводом в небо, тушенка в банках, колбаса копченая — не разрежешь. Дядя Вася-вязальщик палочкой картошки печеные из огня катает.

А водка горькая.

Глава 18

1

— Не кажется ли тебе. Дракон, что сейчас, летом тридцать восьмого, чистка достигла высшей точки, и ее пора сворачивать?

— Товарищу Сталину виднее.

— Не кажется ли тебе, что товарищ Сталин критическую точку уже проскочил и в случае, если НКВД попытается взять власть, товарищу Сталину просто не на кого будет опереться?

— Ты переутомилась.

— Можешь говорить что хочешь, но однажды я сидела в монастыре и смотрела на телефон…

— Это ужасно интересно.

— Я смотрела на телефон, и мне пришла в голову мысль, что самый простой способ совершить государственный переворот — это отключить телефоны товарища Сталина. Без связи нет управления, без управления нет власти. Отключить человека от систем связи — значит отключить от власти.

— Совсем нелегко отключить системы связи.

— Сейчас нелегко. Сейчас одна столица и все линии связи сходятся к Москве, но скоро будет запасная подземная столица в Жигулях. Один вождь на две столицы. Скажи, Дракон, предусмотрел ли товарищ Сталин какой-нибудь предохранительный механизм, чтобы не позволить заговорщикам воспользоваться одной из столиц в его отсутствие?

— На такие вопросы я не отвечаю.

— Тогда этот вопрос я задам товарищу Сталину.

— Э, девочка, ты рискуешь… Товарищ Сталин занимает пост Генерального секретаря уже шестнадцать лет. За эти годы ему никто вопросов не задавал.

2

В Москве — липкая духота. Нечем в Москве дышать. Москва ждет грозы. Москва жаждет очищения.

Необычная обжигающая жара разлилась над Москвой, проникла во все закоулочки, выжгла чахлые деревца. Истоптал траву народ московский. Пыль в лицо.

А в кабинет народного комиссара внутренних дел, Генерального комиссара государственной безопасности Николая Ивановича Ежова жара доступа не имеет. Старый прием: с раннего утра, еще до восхода солнца, надо плотными тяжелыми шторами закрыть все окна. И не только в кабинете, но и во всех коридорах. Жара сквозь толщу стен не проникает — она проникает сквозь окна. Жара раскаляет все внутри. Но стоит окна плотно завесить… Вот почему во всех жарких странах окна ставнями решетчатыми закрывают — чтобы не пустить прямые лучи солнца внутрь.

Вот и весь секрет. Так и в поездах. Довелось Николаю Ивановичу исколесить Россию. Тот же рецепт: если в жаркое время во всем вагоне с самого утра закрыть шторы и так вагон весь день держать в полумраке, то он не раскалится внутри. И сохранится прохлада.

Говорят, в Америке придумали машину в окно ставить. Внутрь той машины набивают лед, работает вентилятор и гонит горячий воздух через лед, воздух охлаждается и холодная струя попадает в комнату. Лед в машине тает, и вода через трубочку сбрасывается в канализацию. Как только весь лед растаял, нужно новую порцию зарядить, и снова включай вентиляторы. Надо бы такую машину заказать в Америке. А сейчас пока шторы спасают. Они закрыты. Только в уголках, где шторы неплотно к стенам прилегают, чуть брезжит свет.

Прошел Николай Иванович Ежов вдоль стола. Стол у Николая Ивановича такого размера, что от одного края до другого три минуты хода. И три минуты — назад.