Королева брильянтов

Агата ощутила, что из-под нависших бровей ее изучают придирчиво. Как будто услышала беззвучный голос, говоривший ей: «Ты, голубушка, меня не проведешь, я тебя насквозь вижу. Не чета тебе обмануть меня пытались, а ни с чем остались». И на такого умника у нее в запасе была припасена уздечка. Если бы захотела, побежал за ней на цыпочках. Она знала слабое место подобного типа господ: их можно было взять на «слабо». Настолько примитивно, что и поверить трудно. Среди ее охотничьих трофеев было несколько подобных экземпляров.

Хватило одного взгляда, чтобы они все поняли друг про друга.

Когда Ольга Петровна представила баронессу из столицы, Петр Филиппович кивнул, не утрудившись поцеловать ручку. Быть может, счел, что для аристократки она выглядит не слишком лощеной. Хотя кто их, петербургских, разберет.

– С чем, вороны, пожаловали? – обратился он к сестрам, неприязненно осматривая их платья. – Праздник на дворе, а они нарядились в траур. И моя дура туда же…

В обращении к дамам Петр Филиппович слов не выбирал. Только присутствие баронессы его немного сдерживало.

– Пе-Пе, у нас дурные новости…

Гора исторгла недовольный хрип. Или хрюкнула, как боров, которому не налили в корыто.

– Куда уж дурнее: Гришка-дурак от страха жизнь отдал, Витька не просыхает. Хороши наследнички Немировского, нечего сказать… А ты что такая серая? – обратился он к молчавшей Ирине.

Ольга Петровна крепко взяла ее под руку.

– Пе-Пе, мы пришли сообщить тебе, что были в участке. Ирина опознала Викошу… Его больше нет.

Смысл сказанного как будто не сразу дошел до Петра Филипповича. Внешне он ничем не выказал горя или удивления. Агата видела в его глазах, что он колеблется, будто не может принять важного решения.

– Помер, что ли? – презрительно спросил он. – Небось в сугробе замерз? Довел себя до ручки пьяной жизнью… Ну, молодец.

– Пе-Пе, прояви хоть каплю сострадания. Ирине невыносимо тяжело сейчас…

– Чего еще! Я милостыню не подаю… Говорите, как братец с жизнью расстался: в кабаке без чувств нашли?

– Викоша застрелился, – тихо произнесла Ирина.

Петр Филиппович взглянул на нее с таким удивлением, будто она решила продать стекляшку под видом брильянта.

– Да ну? Застрелился… Достойно, нечего сказать… Таких слюнтяев в нашем роду не бывало. И не должно быть… Ишь ты, герой нашелся… Как только духу хватило? И с чего вдруг? Несчастная любовь, не иначе. От пьянства вроде не стреляются…

Ольга Петровна должна была сказать правду, но ей не хватило сил. С немой мольбой она обратилась к Агате. Баронесса ничего не боялась.

– Ваш брат Виктор пустил себе пулю в лоб в номере «Славянского базара», где ранее умер ваш брат Григорий, – четко проговорила она. И получила цепкий, сверлящий взгляд.

– Вам-то что за дело, баронесса? Зачем в чужое дело лезете?

– Проявите немного уважения, господин Немировский. Неужели милосердие вам незнакомо? Сестры вашей жены потеряли мужей, а вы – братьев. Разве не достаточно причин изменить свое поведение?

Петр Филиппович сделал такое движение, будто ударом кулака хотел прихлопнуть наглую муху, посмевшую ему дерзить. Но с места не двинулся. Только задышал тяжело.

– Не знаю, как у вас в столицах, мадам, в нашей Москве так: не в свое дело нос не суют. Ясно вам, баронесса?

Агата готовилась принять бой, из которого собиралась выйти победительницей, но ей помешали.

– Пе-Пе, ты ничего не понял?! – истерически вскрикнула Ольга Петровна, чего от нее трудно было ожидать. – Это оно… Это проклятие… Достигло Гри-Гри… И до Викоши добралось… Он покончил с собой в том проклятом номере… Он боялся призрака… Но призрак его нашел… Это рок! Пе-Пе, береги себя! Ты – последний в роду! Умоляю! Береги себя!

Уронив локоть сестры, Ольга Петровна закрыла лицо ладонями и безмолвно зарыдала. Только плечи содрогались.

Немировский на мгновение оцепенел, впав в задумчивость, а потом вдруг так замахнулся, что Агата невольно зажмурилась и отпрянула.

– Вороны черные, проклятые! – гремел его голос на весь магазин, а он потрясал страшным кулаком. – Вот вы у меня теперь где… Вот тут… Все по струнке ходить будете… Не сметь мне перечить! Я вам покажу проклятья рода! Я вам покажу привидения рока! Что, баронесса, вылупилась?! Я вам всем покажу, как Петр Немировский дурь бабью из голов выбьет! Вы у меня тише воды ниже травы сидеть будете! Вот вам, вот вам!

С этими словами Петр Филиппович принялся рубить кулаком воздух с такой злобой, что, попадись кто-то ему под руку, не сносить тому головы. Агате показалось, что с таким характером ей, быть может, не справиться. Хорошо, что проверять не пришлось.

Приступ бешенства, вспыхнув, быстро потух. Петр Филиппович опустил молотоподобный кулак, обмяк и тяжело задышал. Обвел мрачным взглядом напуганных, притихших женщин и, видимо, остался доволен достигнутым эффектом.

– Что, курицы, притихли? – без злобы проговорил он. – Я вам докажу, кто такой Немировский. С Немировским не рядись… Любого в бараний рог согну…

Он исподлобья взглянул на баронессу, будто к ней одной обращал эти слова. Агата готова была поверить.

15