Королевский пират

Амос сбежал по сходням на причал и подошел к Мартину.

— Ну и нелегкая же будет задачка вытряхнуть все это в Бэйране, — посетовал он. — Солдаты гарнизона наверняка помогут, моим матросам, но сколько ж времени уйдет на то, чтоб переправить весь груз на шлюпках к берегу! Почитай, не меньше двух недель, а то и все три!

— Но надеюсь, у тебя достанет времени зайти на обратном пути к нам в Крайди? — с беспокойством спросил Мартин.

— Еще бы! Даже если мне придется проторчать в этом Бэйране целый месяц, я выкрою несколько дней, чтоб у вас погостить. А может статься, что мы управимся и гораздо быстрее. Тогда я брошу тут якорь деньков этак на десять. Моим ребятам тоже ведь не помешает передохнуть прежде чем мы возьмем курс на треклятый Пролив Тьмы.

— Уверен, они будут рады такой возможности, — улыбнулся Мартин.

Грузовая сеть в очередной раз стала с протяжным скрипом подниматься на борт «Орла». Внимательно следя за ней глазами, Мартин обратился к Николасу:

— Скачи во дворец и предупреди Сэмюэла, что через полчаса мы будем завтракать.

Николас начал было разворачивать мерина, но вдруг спохватился, отпустил поводья и спросил:

— А надо ли мне после этого возвращаться сюда, ваша светлость?

— А сам-то ты как думаешь?

Николас совершенно не представлял себе, что ему надлежит об этом думать, и потому честно признался:

— Не знаю.

— Ведь ты же мой оруженосец, — холодно и сухо, однако без малейшего раздражения принялся объяснять Мартин, — а значит, тебе надлежит держаться возле меня и ожидать моих распоряжений. За исключением тех случаев, когда я тебя куда-нибудь отошлю с поручениями. Но выполнив их, ты должен тотчас же снова вернуться ко мне.

Николас, сын принца Крондорского, один из претендентов на, престол Королевства, стоявший по рождению гораздо выше Мартина, вовсе не обязан был все это знать. Однако он почувствовал себя неловко оттого, что герцог вынужден втолковывать ему такие простые вещи. Мучительно покраснев, он натянул поводья.

— Слушаюсь, ваша светлость.

Принц во весь опор помчался к въезду в город. Очутившись на главной улице, он, несмотря на свою крайнюю спешку, вынужден был перейти на легкую рысь. Верхом по территории герцогства имели обыкновение передвигаться лишь знатные господа, и горожане хорошо об этом знали. Они торопливо и почтительно уступали Николасу дорогу, но в этот ранний час улицы были так запружены людьми, телегами, повозками и тачками разносчиков, что принц опасался сбить с ног кого-нибудь из зазевавшихся прохожих или опрокинуть прилавок одного из уличных торговцев.

Улицы и дома Крайди представляли странное, непривычное зрелище для Николаса, выросшего в совершенно иной обстановке Крондора. Здесь наверняка не существовало никакого подобия тех трущоб и жалких лачуг, что теснились одна к другой в крондорских кварталах бедноты, но не было также дворцов и богатых особняков знати. На торговой улице и у ворот рынка он не приметил ни одного нищего. Зато в Крондоре бродяги и попрошайки встречались повсюду — они стояли или сидели в самых людных местах и гнусавыми голосами молили о подаянии. Николас был почему-то уверен, что и беспутные женщины не прохаживаются здесь по вечерам у дверей портовых таверн и трактиров, а поджидают клиентов в стенах этих почтенных заведений.

Крайди безусловно был большим поселением, но Николас не назвал бы его городом в полном смысле слова. Скорее это было многолюдное торговое место — тихий, уютный замкнутый мирок, где все жители состояли меж собой в родстве, свойстве или же в тесной дружбе. О некой старомодной простоте и открытости здешних нравов можно было судить и по тому, как прохожие сердечно приветствовали друг друга и осведомлялись о здоровье и делах у торговцев, которые выглядывали из дверей лавок.

У городской окраины Николасу повстречались две молодых женщины, которые свернули из переулка на главную улицу, оживленно о чем-то судача. При виде принца верхом на коне они торопливо отступили в сторону и приветливо, учтиво ему кивнули, а после тотчас же вернулись к прерванному разговору. От этой мимолетной встречи у Николаса почему-то стало тепло и радостно на душе. Он пришпорил коня и галопом понесся к замку. Копыта мерина дробно стучали по булыжникам дороги, и в ушах у принца свистел ветер.

Его гнало вперед не одно лишь желание поскорее выполнить приказ Мартина, но и нестерпимый, волчий голод.

Глава 4. СКВАЙР

Николас споткнулся и едва не упал.

— Быстрее, — поторопил его Гарри, — а не то Сэмюэл нам уши поотрывает!

Юношам хватило нескольких дней, чтобы постичь мрачную, ужасающую истину: уж кто-кто, а дворецкий Сэмюэл нипочем не позволит им прозябать в греховной праздности, а в случае серьезной оплошки не преминет подвергнуть весьма ощутимому внушению — для их же пользы. Старик дворецкий, именуемый также сенешалем, служил в Крайди еще при покойном деде Николаса и Маркуса. Не так давно, в минувший день солнцестояния, он отпраздновал свое восьмидесятилетие, но глаза его с годами не утратили зоркости, а руки — силы, цепкости и проворства.