Королевский убийца

– Мне не подобает обижаться на что-либо, сир, – ответила она, расставляя тарелки. – Могу я сделать для вас что-нибудь еще? – В ее голосе была вежливость, не более того. На меня она и вовсе не смотрела.

– Вы должны принять мою благодарность. Не только за еду, но и за свечи, которые освежили мою комнату. Как я понимаю, это ваша работа.

Она начала понемногу оттаивать.

– Леди Пейшенс просила меня принести их сюда. Я была рада выполнить ее просьбу.

– Понятно, – следующие слова дались ему труднее. – Тогда, пожалуйста, передайте ей мою благодарность. И Лейси, конечно, тоже.

– Хорошо. Значит, больше вам ничего не нужно? Леди Пейшенс дала мне несколько поручений в Баккипе. Она сказала, что если вам что-нибудь потребуется в городе, я должна принести это вам.

– Ничего. Но очень мило с ее стороны было подумать об этом. Спасибо.

– На здоровье, сир. – И Молли, повесив на руку пустую корзиночку, вышла из комнаты, так и не взглянув на меня.

Мы с Барричем остались одни. Я посмотрел вслед Молли, а потом попытался выбросить из головы мысли о ней.

– Это не только конюшни, – сказал я ему и быстро доложил, что увидел в сараях и на складах.

– Я мог бы тебе кое-что об этом порассказать, – проворчал он, посмотрел на принесенную Молли еду и налил себе еще бренди. – Пока мы спускались по Оленьей реке, до нас доходили разные сплетни. Некоторые говорили, что Регал продал животных и зерно, чтобы защитить побережье. Другие утверждали, что он послал племенное стадо вглубь страны, на более безопасное пастбище в Тилте. – Он допил бренди. – Лучших лошадей нет. Я сразу заметил это, когда вернулся. Мне понадобилось бы не меньше десятка лет, чтобы восстановить поголовье. Но я сомневаюсь, что теперь вообще придется делать это. – Он снова выпил. – Погиб труд всей моей жизни, Фитц. Человеку хочется, чтобы на земле после него остался след. Лошади, которых я здесь собрал, племенные линии, которые я поддерживал, теперь пропали, разбросаны по всем Шести Герцогствам. Они, конечно, улучшат любое стадо, но я никогда не смогу продолжить то, что начал. Стейди, без сомнения, будет крыть здоровенных кобыл Тилта. Когда Эмбер ожеребится, тот, кто получит жеребенка, будет думать, что это просто еще одна лошадь, а я шесть поколений ждал именно его. Они возьмут самую лучшую охотничью лошадь и запрягут ее в плуг.

На это мне нечего было ответить. Я боялся, что он прав.

– Съешь что-нибудь, – предложил я. – Как твоя нога?

Он поднял одеяло.

– Пока на месте, во всяком случае. Думаю, я должен быть благодарен за это. И мне лучше, чем сегодня утром. Дубинка дьявола действительно вытянула всю дрянь. У этой женщины куриные мозги, но в травах она разбирается.

Мне не нужно было спрашивать, о какой женщине он говорит.

– Ты будешь есть? – спросил я.

Он поставил свою чашку и взял ложку. Попробовал суп, который принесла ему Молли, и против воли одобрительно кивнул.

– Так, – заметил он между глотками. – Это была та самая девушка, Молли.

Я кивнул.

– Похоже, малость холодна с тобой сегодня.

– Самую малость, – сухо ответил я. Баррич усмехнулся.

– Ты такой же раздражительный, как она. Пейшенс, наверное, не больно-то хорошо обо мне отзывалась.

– Она не любит пьяных, – сказал я ему прямо. – Ее отец упился до смерти, но прежде чем закончил это важное дело, умудрился совершенно испортить ей жизнь. Бил, пока она была маленькая. Ругался и поносил, когда повзрослела.

– О, – Баррич осторожно поставил чашку, – мне тяжело слышать это.

– А ей было тяжело жить так.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

– Я ничем не обидел ее, Фитц. Я не сказал ей ни одного грубого слова, пока тебя не было, и я даже не был пьян. Пока нет. Так что прибереги свое недовольство для другого раза и расскажи, что происходило в Баккипе, пока меня не было.

И я встал и дал отчет Барричу, как будто у него было право требовать от меня доклада. Впрочем, полагаю, в какой-то степени у него действительно было такое право. Он ел, а я докладывал. Когда я закончил, он налил себе еще бренди и откинулся в кресле. Он поболтал бренди в кружке, посмотрел на него, а потом снова на меня.

– А Кетриккен ждет ребенка, но об этом пока не знают ни король, ни принц Регал.

– Я думал, ты спал.

– Я спал. Я наполовину думал, что этот разговор мне снится. Хорошо. – Он опустил кружку, сел и смахнул одеяло со своей ноги. Он неторопливо сгибал колено до тех пор, пока не начала открываться рана. Я вздрогнул, увидев это, но Баррич только задумчиво смотрел на ногу. Он налил себе еще бренди и выпил. Бутылка уже наполовину опустела. – Так. Если я хочу, чтобы рана не открывалась каждые пять минут, мне придется наложить на колено шину, – он взглянул на меня. – Ты знаешь, что мне нужно. Принесешь?

– Я думаю, что тебе лучше подождать денек-другой. Твоей ноге необходим покой. Тебе не нужна шина, чтобы лежать в постели.

Он бросил на меня долгий взгляд.

– Кто охраняет дверь королевы?

– Я не думаю... Полагаю, что есть женщина, которая спит во внешней комнате ее покоев.

– Ты же прекрасно понимаешь, что он наверняка убьет ее и ребенка, которого она вынашивает, как только узнает.