Коронованный наемник (СИ)

- Библиотеку оборудовал один из сыновей Бервира, – князь, подобрав полы длинного кафтана, осторожно шагал вниз, – будьте осторожны, принц, этой лестнице сотни лет, она отполирована ногами так, что некоторые повороты очень скользки. Конечно, есть и более уютный зал рядом с моим кабинетом. Но здесь хранятся самые ценные и древние документы, ведь здесь маловероятен пожар.

Лестница привела к извилистому коридору. Там и сям стены причудливыми выступами выдавались вперед, видимо, не везде скальную породу можно было вырубить. Леголас отстал от князя, с любопытством оглядывая причудливые прожилки в монолитном массиве стен, а Иниваэль уже гремел ключами где-то шагах в тридцати впереди. Массивная решетка с гулким лязгом поднялась, пропуская князя и торопливо нагнавшего его лихолесца к двустворчатой двери. За дверью обнаружился небольшой круглый зал с единственным грубым столом в середине. Стены напоминали соты, в каждой ячейке которых лежал отдельный свиток, облаченный в плотную телячью кожу.

Иниваэль зажег на столе два глиняных светильника, и в холодном воздухе распространился едкий запах нефти.

- Садитесь, Леголас. Сейчас я достану вам нужные записи.

Очевидно, князь сам изучал документы долго и кропотливо, поскольку, ни минуты не разыскивая, вынул из ячейки потертый кожаный чехол, бережно развязал тугие шнуры и извлек пожелтевший свиток, исписанный убористыми, рыжеватыми буквицами.

- Извольте, принц. Воевода Бервир оставил множество письменных трудов, частью писанных им собственноручно, частью – его соратниками и сыновьями. Здесь же описано открытие им источников и их свойств.

Иниваэль положил свиток на стол, проведя по нему пальцами с нескрываемым благоговением.

- Вам угодно, чтоб я оставил вас одного, покуда вы будете изучать этот труд? Или же вам нужна моя помощь?

Леголас улыбнулся – князь подчас становился суетлив, что не вязалось с его сединами и тяжелым плащом.

- Не утруждайтесь, ваше сиятельство. Если я чего-то не уразумею, я не премину обратиться за вашими разъяснениями. Но я предпочел бы начать в одиночку, чтоб сосредоточиться.

Иниваэль лишь молча поклонился. Уже подходя к двери, он обернулся:

- Если озябнете – поднимайтесь и велите подать вам вина и горячей еды. Поверьте, эти камни способны высосать тепло по капле, а вы и не почувствуете. Все решетки открыты, а вот здесь, – Иниваэль указал на маленький гонг, висящий у двери, – небольшая страховка. Не все чувствуют себя уютно под землей. Я полагаю, эльфы еще менее жалуют пещеры, чем мы, люди. Легкий удар будет немедленно услышан часовым наверху.

Леголас прижал руку к груди и признательно кивнул. Право, ненавязчивый такт и предусмотрительность князя все более вызывали симпатию.

Оставшись в одиночестве, эльф осторожно развернул свиток. Старинный документ, как оказалось, был так же писан на тонко выделанной коже. Несколько минут Леголас вглядывался в непривычное начертание выцветших букв, стараясь приноровиться к почерку и подчас незнакомым речевым оборотам. Вскоре лихолесец принялся за чтение, неторопливо вдумываясь, перечитывая строку за строкой.

«Увы мне, грешному и недостойному слуге единого Эру Илуватара! В горьком ослеплении я клял жестокую судьбу, лишившую меня отчизны, того не ведая, что не казним был, а насупротив ведом всеблагою десницею Его. Три месяца назад, здесь, в диком и неприветном краю, что назван мною Ирин-Таур, узрел я милостию единого Отца превеликую небывальщину. Во чреве скал, на которых мы с верным моими соратниками воздвигли наш первый приют, искал я сухую пещеру, дабы укрыть от разложения добытую дичь. Дважды обошел я скальный лабиринт, и лишь коридоры ветвились передо мной, будто путь мой лежал сквозь гигантский каравай. Вдругорядь же пошел я иною дорогою, где явились мне во красе и невиданном величии пещеры, стены коих изукрашены дивными орнаментами, писанными не рукою живописца, но просвещенной дланью ученого мужа. Увы, науками я пренебрегал, посвятив себя делам военным, а посему не ведаю, чьим наречием начертаны знаки на стенах.

В пещерах же, что простерлись цепью, всего числом в шесть гротов, стояли озера ослепительной красы. Воды их цветом сравнимы были с аквамаринами, что девы нуменорские столь преискусно вплетают в косы. Дно же озер усыпано было кристаллами, размером с детский кулачок, прозрачными, будто лед, что застыл зимою в колодце, покрытом загубленными первым морозом, еще зелеными листьями. Дети мои, заклинаю вас отцовским повелением, не поступать столь опрометчиво, сколь я поступил в изумлении. Но я пал на колени, едва не уронив факел, и пил из озера, словно томим был трехдневной жаждою. Испив воды вволю, я испугался, не губительны ли сии воды для живого существа, но время шло, и я, по-прежнему полный сил, двинулся в обратный путь…»