Корпус-3

Сфера Штурманской Группы примерно пятьсот метров в диаметре. Она, похоже, состоит из концентрических слоев — уровней или внутренних сфер, большинство из которых покинуты и заморожены. В общем, мы ориентируемся на потоки теплого воздуха. Холод не дает сбиться с пути. Нелл замечает, что теплый воздух и обезьяны, время от времени возникающие впереди, направляют нас по широкой дуге к самому краю сферы.

Путешествие любопытное, потому что половина листвы на нашем пути покрыта толстым слоем инея. Кое-где видны другие, до сих пор замороженные обезьяны — они постепенно оттаивают и оживают.

Некоторые из них идут с нами.

— Они рассчитаны на то, чтобы замерзать вместе со сферой, — завороженно говорит Ким. Томчин пытается выразить какую-то мысль, но мы слишком заняты, чтобы его слушать, — мы, словно Тарзаны, учимся преодолевать открытые пространства между ветвями. (Не спрашивайте, кто такой Тарзан. Я вижу нас в лесу, в окружении обезьян — и даже обезьян-пончиков, — и имя просто всплывает в моем сознании, как и тревожащий образ мускулистого мужчины в набедренной повязке из шкуры леопарда.)

— Только не волнуйтесь, но, похоже, мы ветвимся, — говорю я.

— В общественном месте? — спрашивает Циной.

Нелл хихикает; ее смех, похожий и на икоту, и на мяуканье, очарователен. После всего, что мы пережили, и даже сейчас, когда мы ветвимся, мы можем посмеяться над окружающим нас абсурдом.

У Циной лучше всех получается воплотить слова в жизнь — не отставая от обезьян, она стремительно прыгает по ветвям. Увы, учитывая разницу в анатомии, учиться на ее примере мы не можем. Когда она движется, слышно, как воркуют и пищат малыши. Неужели она действительно ухаживаетза ними? Все возможно. Здесь правит абсурд.

В данный момент к нашему странному отряду я испытываю что-то похожее на любовь. Впервые испытываю такое чувство по отношению к живым людям — хотя я помню, что во Сне со мной это уже было.

Люди.

Мои люди — пожалуй, единственные родные мне люди. Посмотрите на них — столько страниц из ненаписанной истории человечества, они приспособлены к таким разным условиям, однако работают сообща, стремятся к цели, надеются на что-то. Как же их не любить.

Путешествие непростое. Когда мы наконец добираемся до места, мы исцарапаны, покрыты потом и раздражены в самых разных смыслах этого слова. Возможно, перед нами копия центра управления из Корпуса-3, хотя повсюду плющ, усики, листья, ветви и даже укоренившиеся стволы. Кажется, что обезьяны живут здесь уже очень долго.

Мы находим еще две мумии, полностью оттаявшие и совершенно омерзительные.

— Кто они такие? — спрашивает Нелл у наших проворных спутников.

— Они — это мы, — говорит голос, доносящийся отовсюду. Обезьяны рассаживаются; часть ухаживает друг за другом, но большинство просто следит за нашей группой.

— Нельзя ли их… убрать? — спрашиваю я. — Они умерли. Они не вернутся.

Обезьяны обдумывают мое предложение. Я вижу, как меняется выражение на их странных мордах, вижу еле заметные жесты. Волна проходит от одной стороны к другой — обезьянья война. Они думают последовательно.

Волна затихает, и они отвечают хором:

— Мы не умерли.

Циной уже проанализировала форму, функции и внутреннюю структуру обезьян — и теперь в курсе дела.

— Они скопировали себя… в вас? Передали свои воспоминания, навыки, обязанности — чтобы вы заменили их, если они не выживут?

Слышится негромкое шуршание — хвосты подергиваются, лапки разжимаются и снова хватаются за ветки. Вопрос слишком странный и важный, чтобы голос мог ответить сразу.

— Да, — говорит он наконец. — Они — это мы.

— Какая удача, — замечает Нелл. — Ведь теперь, когда они вам не нужны, от них необходимо избавиться.

Я лечу в сторону Нелл.

— Так кто здесь главный? — шепчу я ей. Она отмахивается; этот вопрос совершенно не в ее компетенции. Однако его слышит Циной — и задает другой, еще более важный вопрос:

— Зачем создавать малышей и приносить их сюда?

— Они чисты. Они вырастут, чтобы сделать выбор, — отвечает голос.

Томчин что-то бурчит про себя — очевидно, что-то очень экспрессивное — и отворачивается.

— Безумный Корабб, — бормочет он. Мы все понимаем, о чем он.

— Мы запутались, — говорит Циной. — Даже если они могут сделать выбор, то из чего им выбирать?

— У них нет снов. Корабль не сформировал их. Они чисты.

Обезьяны обрывают листья и ветви в задней части зоны управления, открывая заросший мхом круглый люк — такой большой, что в него пролезут даже Циной и Ким. Нелл вытирает ладони о штаны, вытягивает руки вперед и выжидающе оглядывается. Словно приветствуя ее, вымахивают пилоны. Она на миг прикасается к синей полусфере.

— То же самое, что и в корпусах, — говорит Нелл. — Огромные зоны пусты, выжжены. Корабль не способен принимать решения.

— Корабль мертв, — отвечает голос.

— Мать почти победила, — говорит Циной.