Кошка в сапожках и маркиз Людоед

Не знаю, может и моё отношение к Дайане было причиной, но как-то так получилось, что постепенно все девицы Шанталь-де-нэжа перестали восхищаться «королевой», и даже Тереза с Ринальдиной не ходили за ней послушными тенями, а предпочитали прибегать на уроки музицирования без неё.

Теперь наш оркестр разучивал свадебную песню, которую предполагалось исполнить на бракосочетании Надин и Тутура. Солисткой я поставила Саджолену, и дело сразу наладилось. У неё, и правда, был чудесный, нежный и в то же время сильный голос. Она уверенно вела за собой хор, и слушать её было огромным наслаждением.

Наслаждались её голосом не мы одни. В зал почти каждый раз приходил господин Лиленбрук, садился в кресло в углу и слушал, и смотрел, а Саджолена заливалась, как птица.

К зятю старик Савё, по-прежнему, относился холодно, но зато внуков баловал напропалую. Семья учителя переехала в дом Лиленбрука, и теперь здесь было весело и шумно от детских голосов и топота детских ног. Порой, было даже слишком шумно. И когда в этом доме появлялась Марлен, мальчишки словно с ума сходили, выделываясь перед ней кто во что горазд.

Предстоящая свадьба взбудоражила всех, и я порадовалась, что моё платье было уже готово и ждало меня, тихонько вися на распялочках, потому что портниха в эти недели была завалена заказами выше крыши.

Всё было как и должно было быть – дамы и девицы обсуждали наряды и ревниво скрывали друг от друга свои платья и украшения, мужчины запасались подарками, дети мечтали о королевском угощении, развлечениях и фейерверках… В преддверии весны Шанталь-де-нэж словно пробуждался от долгой зимней спячки. И это было замечательно. Но было бы ещё замечательнее, если бы мы с Ноэлем придумали, как избавить Юджени от проклятия.

Я взяла за правило три раза в неделю пропадать в городской библиотеке, просматривая снова и снова записи, относящиеся к событиям семилетней давности. Вместе с Ноэлем мы снова и снова расспрашивали Юджени о том, что происходило с ней и Шарлем до рождения Марлен. Я побеседовала со всеми, кто в ту пору общался с семьёй Огрестов, и даже написала доктору Каннингу, когда возобновилась почтовая рассылка.

Ответ от доктора пришёл за пару дней до свадьбы Надин – письмо мне привёз Тутур, и я прочла несколько строчек, где доктор выражал недоумение по поводу расспросов о давней трагедии и кратко сообщал, что все документы он оставил в Шанталь-де-нэж, когда уезжал, и подробностей за давностью уже не помнит, просит простить и не беспокоить.

Другого ответа я, собственно, и не ждала. Но письмо доказывало, что доктор жив и здоров. А вот куда пропал господин Монтеро, бывший аптекарь? Который, как утверждал Ноэль, разбирался в колдовстве?.. Родственников вне города у него не было, а те что жили в Шанталь-де-нэж после побега ни разу не получали от него весточки. Аптекарь как в воду канул, и это было подозрительно…

Но ответов на вопросы не находилось, и я решила сделать перерыв в разгадывании загадок прошлого. Хотя бы на день свадьбы. И за день до неё. Потому что мне требовалось душевное спокойствие и равновесие, чтобы приготовить королеву всех сладких пирогов и тортов – торт под названием «Стройное звучание».

Разумеется, слово «стройное» не имело никакого отношения к стройности фигуры поедавшего этот торт. Название указывало на то, что все вкусы в этом кулинарном шедевре были идеально сбалансированы, и божественные вкус и аромат создавались без добавления дорогих пряностей или редких ингредиентов. Истинное величие лишь в простоте, не так ли? Я надеялась, что книга знает, что советует, но ещё её выбор нравился мне и тем, что торт «Стройное звучание» идеально подходил для свадебной выпечки. Его можно было сделать и в два яруса, и в три, да ещё посадить на макушку марципановые фигурки, не боясь, что торт провалится в сединке, как провалился бы, к примеру, бисквит. И в то же время, это был самый нежный торт из всех, что мне когда-либо приходилось пробовать.

За день до праздника я с самого утра приступила к приготовлению своего сладкого подарка.

На водяной бане подогревалась смесь яиц, муки, шоколада, молока, сливочного масла и мёда – всё самого лучшего качества! Потом в горячую смесь добавлялись сода и винный камень, и тут надо было следить, чтобы вспенившаяся основа для теста не вылилась на плиту.

Потом в эту нежную пену насыпалась мука, и замешивалось тесто – маслянистое, плотное, ароматное и блестящее, как свежая плитка шоколада.

Я раскатывала тончайшие коржи, а Лоис выпекала их – очень быстро, по пять минут каждый. Не слишком утомительная работа, но теста я приготовила много, и когда коржи были готовы и сложены в три аккуратные стопки, моя помощница чуть не падала от усталости.

Крем я делала из свежайших сливок, сливочного масла и сахара, в котором перед этим неделю держала ванильные стручки, чтобы сахар пропитался запахом ванили.