Коварные алмазы Екатерины Великой

Черная фигура вырвалась из дверей и теперь бежала по полю, приближаясь к ним.

– Скорей! – крикнула Эмма, и Илларионов, мгновенно сообразив, в чем дело, рванул бегом, перехватил ее за руку и потащил за собой.

Серебристый тихий зверь «Порше». Пискнула сигнализация, дверь открылась, Илларионов втолкнул Эмму в салон, обежал машину, вскочил сам. Она толкнула свою дверцу, но замок оказался заблокирован. И мотор уже работал!

Автомобиль развернулся, помчался вперед. Эмма ловила в заднем стекле скачущую картинку. Черная фигура бежала по полю, вытягивая руку, которая казалась слишком длинной из-за черного предмета, который сжимали пальцы.

Из павильона вывалились секьюрити, помчались по мосткам. Юноша в черном споткнулся, упал, на него навалились, выкручивая руки.

В это время автомобиль повернул на главную дорогу, и прелестный замок с главным офисом ипподрома скрыл от Эммы происходящее.

Она закрыла лицо руками, прижалась к спинке сиденья. Нет, с ним не должно случиться ничего плохого. Он не вооружен, у него была просто палка. Он скажет, что испугался, увидев, как этот господин подталкивает какую-то женщину, решил, что он собирается ее похитить. Его примут за помешанного и отпустят. Не захотят связываться с чокнутым русским. Он же не нелегал какой-нибудь, виза у него в порядке, еще месяц действительна. Надо надеяться, он не забыл взять с собой паспорт, Эмма же сказала ему, чтобы не забыл!

– У него хоть разрешение на ношение оружия есть? – спросил Илларионов.

– Есть, – глухо ответила Эмма, не поднимая лица. – Достал где-то за большую взятку. В разрешении сказано, что он служит в охране богатого русского по фамилии Илларионов.

– Что? – Илларионов так и покатился со смеху. – Этот парень – мой охранник? Лихо придумано! Ну и наглецы же вы с сыном! Полагаю, вы принимали участие в разработке этой затеи? А ведь вы не выглядите циничной, жестокой. Вы кажетесь такой…

– Слабой, неуверенной в себе? – усмехнулась Эмма. – Вы правы, это так.

– Бросьте, слабой я не назвал бы вас даже с закрытыми глазами, – оценивающе глянул на нее Илларионов. – Вы выглядите запутавшейся. Не знающей, куда идти дальше. И очень усталой от всего, во что оказались замешаны.

Эмма резко вскинула голову и уставилась прямо перед собой, ничего не видя от мгновенного шока.

– Ладно, если полиция обратится ко мне, я попробую подтвердить эту чушь, – проговорил Илларионов. – Может, и проглотят. Французские полисье удивительно доверчивы, особенно когда речь идет о загадочной славянской натуре. Неохота им с нами связываться, мы же…

– Подтвердите? Почему? – перебила Эмма.

– Вы сказали, что он пытался мстить мне за отца, – пожал плечами Илларионов. – А я, чтоб вы знали, всегда восхищался Гамлетом. Но при этом никогда не осуждал королеву. Женщина всего лишь приспосабливается к ситуации или приспосабливает ее для своей пользы. Королева выживала как могла, Шекспир слишком сурово наказал бедняжку. Впрочем, он пытался дать ей шанс, ее предупреждали: «Не пей вина, Гертруда!»

Значит, женщина всего лишь приспосабливается к ситуации? Ну-ну.

– Куда мы едем, к вам или ко мне? – спросил Илларионов после недолгого молчания.

– Что?

– А что такого? Нам нужно поговорить. Вы обещали объясниться. Не надейтесь, что я стану выгораживать вашего оболтуса без подробнейшего рассказа о том, как вы меня нашли и как смогли подобраться ко мне так близко.

«Вот этого тебе лучше не знать, твои взгляды на женщин могут этого не выдержать!»

– К вам я не поеду, – глухо сказала Эмма. – Я видела ваш дом, мне там не место.

– Это еще почему? – вскинул брови Илларионов.

– Не того поля ягода. Не впишусь в интерьер. Вот эта ваша рыжая – это да.

– О, так вы и адрес знаете, и Катрин видели! – Илларионов покачал головой. – Далеко забрались. Кстати, Катрин уверена, что волосы у нее золотистые. Хотя, пожалуй, она в самом деле вульгарно-рыжая, как я раньше не замечал? Но зря вы считаете, что не вписались бы в мой интерьер. Впрочем, мое дело предложить. Тогда едем к вам? Какой адрес?

– Рю де Прованс, дом три. Но туда мы тоже не поедем, потому что вы не впишетесь в мой интерьер. О господи!..

Все, сил больше нет. Кураж, который поддерживал ее так долго, внезапно иссяк. Шарик сдулся. На смену напряжению пришла слабость, да такая, что Эмма едва могла дышать. Она устала. Она так устала!..

Она заломила руки.

– Слушайте, да не мучайтесь вы так, – тихо сказал Илларионов. – Позвоните этому вашему придурку, спросите, как он там. Если в самом деле что-то серьезное, я вмешаюсь, пошлю своего адвоката, в конце концов. Ну, хотите?

– У меня нет мобильника, – стыдливо отвела глаза Эмма. – У нас с сыном один на двоих.

– Возьмите мой.

Он протянул что-то сверкающее, серебристое, немыслимое – как раз в стиле его «Порше».

– Я не могу ему позвонить. А вдруг его сейчас допрашивают? Его, конечно, обыскали, отняли портабль. Определится номер, они выйдут на вас. Это покажется подозрительным.