Красавица и герцог

Однако Джек сумел сдержаться. Он знал: стоит ему заговорить, разрушить хрупкое волшебство, произнести вслух то, что Грейс читала в его глазах, и она испуганно отшатнется.

– Останься со мной, – взмолился он. Джек уже не стремился сохранять благородство. Может, нынешний герцог Уиндем, истинный образец бескорыстия, всю жизнь только и творил добро, но он, Джек, слишком эгоистичен для этого.

Он поднес к губам руку Грейс.

– Мне не следует, – пролепетала она. Джек поцеловал другую руку. – О, Джек…

Он прижал к губам обе ее ладони, жадно вдыхая пьянящий запах ее кожи.

Грейс робко посмотрела на дверь.

– Останься со мной, – повторил Джек. Взяв Грейс за подбородок, он заставил ее запрокинуть голову и нежно коснулся губами ее губ. – Останься.

Губы ее дрогнули. В глазах отразилось смущение и нерешительность. Грейс отвернулась и произнесла:

– Если я… – Ее голос упал до боязливого шепота. – Если я останусь…

Джек ласково обвел пальцем контур ее подбородка. Он терпеливо ждал, когда Грейс решится поднять глаза.

– Если я останусь… – Она с усилием сглотнула и на миг зажмурилась, словно набираясь храбрости. – Ты сумеешь… позаботиться, чтобы не было ребенка? Наверное, существует способ?

Джек замер, не в силах произнести ни слова, потом кивнул. Да, он знал, как избежать появления ребенка. Он успешно справлялся с этим всю свою жизнь.

Но прежде Джек имел дело с женщинами, которых не любил. Он и не помышлял о том, чтобы беречь их и лелеять до конца своих дней. А с Грейс все было иначе… и мысль о ребенке, их общем ребенке, чудесном плоде любви, привела Джека в восторг. Это было похоже на волшебную, сказочную мечту. Какое счастье – стать одной семьей, смеяться и поддразнивать друг друга! Детство Джека было именно таким, радостным и беззаботным. Ребята устраивали шумную возню, носились наперегонки по полям, удили рыбу в ручьях, неизменно возвращаясь домой без улова. За столом они всегда весело переговаривались, обменивались шутками, хохотали от души. Вот почему чинные, торжественные обеды в Белгрейве напоминали Джеку диковинные китайские церемонии.

Как бы ему хотелось окружить себя ватагой смеющихся детей, их с Грейс детей! Просто раньше Джек не понимал, как страстно мечтает об этом.

– Грейс, – шепнул он, сжимая ее руки, – это не важно. Я женюсь на тебе. Я хочу жениться на тебе.

Грейс покачала головой. Резко, непреклонно, почти яростно.

– Нет. Ты не сможешь… если станешь герцогом.

– Смогу. – И Джек наконец не выдержал. Черт возьми, он просто не в силах был дольше молчать, желание открыться жгло его изнутри. Когда чувства так глубоки и искренни, невозможно таить их в себе. – Я люблю тебя. Люблю. Я никогда не говорил этого другой женщине и никогда не скажу. Я люблю тебя, Грейс Эверсли, и хочу жениться на тебе.

Грейс закрыла глаза. Лицо ее исказилось от боли.

– Джек, ты не можешь…

– Могу. И женюсь.

– Джек…

– Я устал слушать, как все вокруг говорят, что мне можно и чего нельзя! – воскликнул Джек и, выпустив руки Грейс, стремительно пересек комнату. – Разве ты не понимаешь, что мне все равно? Мне плевать на это проклятое герцогство, а на старую герцогиню тем более. Для меня существуешь только ты, Грейс. Ты одна.

– Джек… – Грейс сокрушенно покачала головой. – Если ты герцог, тебе следует жениться на женщине, равной тебе по положению.

Джек чертыхнулся сквозь зубы.

– Ты говоришь о себе как о портовой шлюхе.

– Нет, – возразила Грейс, стараясь сохранять терпение, – это не так. Но я хорошо знаю, кто я такая. Бедная молодая женщина из почтенной, но простой, ничем не примечательной семьи. Мой отец был деревенским сквайром, а матушка – дочерью такого же деревенского сквайра. Мои предки никогда не принадлежали к аристократии. У мамы был троюродный брат – баронет, вот и все.

Джек смотрел на нее так, будто не слышал ни слова. Или слышал, но не вслушивался.

«Нет, – с горечью подумала Грейс. – Он так ничего и не понял». И, конечно же, первыми его словами было:

– Мне все равно.

– Но остальным не все равно, – попыталась урезонить его Грейс. – Если ты герцог, шума и без того не миновать. Поднимется страшный скандал.

– Мне все равно.

– Но тебе не может быть все равно. – Грейс пришлось замолчать, чтобы перевести дыхание. Ей хотелось схватиться за голову, стиснуть руками виски. Или сжать кулаки, впившись ногтями в ладони. Все, что угодно, лишь бы избавиться от захлестнувшего ее отчаяния. Почему он не слушает? Почему не хочет понять?

– Грейс… – заговорил Джек.

– Нет, – оборвала его Грейс, возможно, чуть громче чем следовало, но ей обязательно нужно было убедить Джека. – Ты должен вести себя крайне осторожно, если хочешьбыть принятым в обществе. Тебе следует жениться, пусть не на Амелии, но на ком-то вроде нее, на женщине твоего круга, аристократке. А иначе…

– Ты меня слушаешь? – Сжав плечи Грейс, Джек заставил ее поднять голову и посмотреть ему в глаза. – Меня не волнует, что будет «иначе». И мне нет дела до общества. Мне нужна только ты, буду ли я жить в замке, в жалкой лачуге или в любом другом обиталище.