Кража с обломом

Маришина идея была точным отголоском моей собственной, поэтому я резво вскочила, и мы помчались прочь. Побежали мы почему-то не в сторону метро, а в прямо ей противоположную и к тому же старательно избегали освещенных участков и улиц и потому очень скоро заблудились. Раз мы заблудились, то и погоня, если таковая за нами имелась, тоже должна была заблудиться. Поэтому мы сочли возможным остановиться и передохнуть.

— Ты его не сильно зашибла? — с тревогой спросила я у Мариши.

— Да вроде нет, — ответила она, но нотка сомнения в ее голосе прозвучала, и вместо того, чтобы успокоиться, я еще больше заволновалась.

— А что это у тебя в руке? — спросила Мариша.

Я подняла ее ближе к глазам и снова начала волноваться, но уже по другому поводу, так как выяснилось, что у меня в руках удостоверение, которое я впопыхах забыла положить обратно в карман нашего преследователя.

— И очень хорошо, что забыла, — убежденно сказала Мариша. — Коллеги нашей жертвы вполне способны снять с него отпечатки твоих пальцев, и тогда бы нам с тобой пришлось еще держать ответ перед столичной милицией. А сейчас можем сказать, что знать ничего не знаем. Убежали, а кто там его по затылку огрел, это не наше дело. Примус я с собой уволокла. Он подтекает, зараза, так я пропахла вся этим твоим хваленым топливом, наверно, на всю жизнь, и Дина воняет просто кошмарно.

Я хотела сказать Марише, что отпечатки моих пальцев, вопреки ее мнению, отнюдь не хранятся во всех милицейских картотеках, а если бы даже хранились, то найти меня все равно было бы затруднительно из-за того, что по ее же милости болтаюсь по Москве, а вовсе не сижу у себя дома в тишине и покое.

Но в это время Дина завопила словно резаная, я наклонилась к ней и поняла, что все прочие проблемы могут подождать. Пышная шубка бедной киски действительно насквозь пропиталась запахом керосина.

И Дину этот факт отнюдь в восторг не приводил, наоборот, она была глубоко возмущена и, казалось, поставила перед собой задачу довести это до сведения всех окружающих.

— Попроси ее замолчать, — умоляюще обратилась я к Марише. — Сейчас сюда сбегутся все жители окрестных домов и все постовые, какие тут имеются.

Скажи, что керосин хорошо помогает от блох. Я и в самом деле где-то про это читала.

Мариша начала что-то ласково втолковывать Дине, наклонясь к ней, но та успокаиваться не желала и продолжала выть всю дорогу до дома. К счастью, добравшись до Мишкиной квартиры, мы смогли запихнуть Дину в теплую ванну, полить ее благоухающим шампунем и несколько приглушить тем самым запах керосина. Вода из ванной уходила плохо, должно быть, сток был чем-то забит. Но для прочистки оного надо было вызывать мастера, а в первом часу ночи дело это было затруднительное.

— Что теперь? — осведомилась я.

Мариша, только что водрузившая примус на его законное место и теперь с омерзением рассматривавшая его, пожала плечами и сказала:

— Если тот тип, который похож на огурец, вздумает расспрашивать про нас в метро, то ему долго не придется усердствовать. Нас благодаря Дине должны были запомнить все дежурные. Значит, очень вероятно, что он будет знать, в каком районе и на какой станции мы проживаем, потом даст ориентировку на нас своим приятелям, и нас сцапают.

— У тебя паранойя, — заметила я. — Ты же сама предлагала от всего отпираться и настаивать на том, что мы его не трогали. Какие тогда к нам претензии?

— Да, точно, — спохватилась Мариша. — У меня из-за этого запаха голова кругом пошла. От удостоверения надо избавиться, и лучше всего будет его сжечь, — Зачем? — возмутилась я. — У человека и так из-за нас неприятности, а если мы еще и его удостоверение уничтожим, вообще некрасиво будет. Лучше отправить его на Петровку 38. Завтра куплю конверт и отправлю, даже если посылка попадет не прямо к хозяину, то все равно ему передадут.

— Только хорошенько протри его, — потребовала Мариша.

Я согласно кивнула головой, чтобы успокоить ее, и мы начали готовиться ко сну. Только мы прыгнули на диван, как в дверь постучали. Мы недоуменно переглянулись, удивляясь такой повышенной тактичности, но к двери подошли. Осторожное постукивание повторилось, и к нему прибавился тихий скрежет металла по металлу. Кто-то деликатно ковырялся в наших замках, стараясь не привлекать к этой операции ненужного внимания. Мы по очереди выглянули в замочные скважины, но так как лампочку я выкрутила еще днем, то на лестничной площадке было темно и разглядеть нам ничего не удалось.

Пока мы пыхтели и гадали, кто там может околачиваться, сквозь замочные скважины просочился неровный свет от фонарика, и следом за этим раздался удивленный мужской голос:

— Постой-ка, это не та квартира.

— Как это не та? — спросил второй голос, отличавшийся мужественной хрипотцой. — Ты же уверял, что номер у тебя записан, и к тому же ты тут уже бывал?

— Бывал и номер записан, — подтвердил первый голос. — Только я теперь при свете вижу, что это не тот номер, а стало быть, мы с тобой чуть не вломились в неизвестно чью квартиру. А я все думаю, почему замки не открываются, а это, должно быть, не те замки.