Крестовые походы. Миф и реальность священной войны

Штурм начался в ночь со среды 13 на четверг 14 июля: «Мы яростно напали на город со всех сторон… В пятницу рано утром мы пошли на приступ города, но не смогли нанести ему вред; и пребывали мы в ошеломлении и великом испуге. Затем с приближением того часа, когда Господь наш Иисус Христос принял за нас смертные страдания на Кресте, наши рыцари, стоявшие на башне, яростно бились с неприятелем. В этот момент один из наших рыцарей по имени Летольд, поднялся на городскую стену. Едва только он оказался наверху, как все защитники города оставили стены и побежали через город, а наши воины преследовали их и гнались за ними, убивая и пронзая мечом до храма Соломона, где была такая бойня, что наши воины стояли по лодыжки в крови» (Гильом Тирский).

Западные источники умалчивают об одном интересном факте. Крестоносцы так спешили овладеть городом, потому что египтяне начали поход, чтобы уничтожить их. Поэтому им, как некогда в Антиохии, нужно было захватить город до появления вспомогательной армии, ибо оказывать сопротивление гарнизону, вышедшему навстречу подоспевшей подмоге, было бы для них практически невозможно. Вот как описывает и комментирует эту осаду житель Дамаска Ибн аль-Каланиси: «Они отправились в путь к Иерусалиму, напали на жителей и захватили их, возведя башню, которую придвинули вплотную к крепостной стене. Они знали, что Аль-Афдал вышел из Египта с многочисленным войском, чтобы начать против них Священную Войну, напасть на них, спасти город и защитить от их натиска. Поэтому они удвоили усилия и продолжали штурм до конца того дня, затем отошли, объявив своим противникам, что продолжат штурм на следующий день. Поэтому защитники города сняли войска, ушли с городских стен в час захода солнца [восточные авторы говорят о трех часах пополудни], но франки снова пошли на штурм и, поднявшись на башню, оттуда перешли на городскую стену; защитники отступили, и крестоносцы ринулись в город и захватили его, однако часть защитников спаслась в михрабе. Множество людей было убито; иудеи собрались в их церкви, и франки сожгли их там заживо».

Обратимся на минуту к штурму 15 июля 1099 г. Проникнув в город по лестницам, лотарингцы открыли ворота, чтобы впустить основную часть войска. Танкред, присоединившийся к окружению Готфрида, тотчас принялся тянуть одеяло на себя: он занялся самым доходным делом, прибрав к рукам золото и серебро из Куббат аль-Сакры (Templum Domini). В это время провансальцы топтались у башни Давида, цитадели города. Когда египетский главнокомандующий увидел, что Иерусалим взят, то сдался графу Тулузскому, пообещавшему сохранить ему жизнь в обмен на выкуп. Как только цитадель была захвачена, провансальцы, тем не менее, не стали лишать себя возможности поучаствовать во всеобщем избиении: «Они шли по улице с мечом в руке. Они убивали всех жителей, которых встречали на своем пути, не щадя ни женщин, ни детей, невзирая на крики и мольбы о пощаде. На земле было столько трупов и отрубленных голов, что нельзя было пройти. Пешие воины были более других охвачены неистовством: они ходили по городу и взмахом топора или булавы убивали турок, попадавшихся им под руку» (Гильом Тирский).

Менее откровенный Аноним отмечает: «Крестоносцы рассеялись по всему городу, хватая золото, серебро, коней и мулов, грабя дома, полные всякого добра».

Мусульмане сначала пытались оказывать сопротивление в священном месте Харам аль-Шариф; затем они укрылись в мечети Аль-Акса (храм Соломона), и именно там разыгралась самая ужасная бойня всех крестовых походов: «Сарацины, укрывшиеся в храме Соломона, вели с нашими жесточайшее сражение в течение всего дня, так что храм был весь залит их кровью. Наконец, поразив язычников, наши захватили в храме множество мужчин и женщин и убили или пощадили их по своему разумению. На кровле храма укрылось множество язычников обоего пола, которым Танкред и Гастон Беарнский отдали свои знамена в знак того, что они спаслись», Гильом Тирский, официальный хронист арденской династии,[8] испытывал отвращение при виде насилия, произошедшего в храме Соломона: «Вид такого количества трупов был невыносим, но убивавшие выглядели так же ужасно, как и их жертвы: они были в крови с головы до ног. В черте храма находилось более десяти тысяч трупов, к этому числу следует добавить те, которые валялись на улицах города. Пешие воины бегали по маленьким улицам и переулкам в поисках неприятелей и добычи…»

Не будем забывать — бароны условились, что в случае взятия города каждый присваивает себе дома, которые захватит, и все, что сможет добыть по ходу сражения: вожди вешали на захваченных домах свои хоругви, рыцари — щиты, а простолюдины — шапку или меч, чтобы показать, что это место уже принадлежит им, и другие не пытались захватить его.