Кровавая Роза

Тот всплеснул руками, и Тэм обратила внимание, что пальцы у него такие же черные, как и зубы.

– Говорят, ты тут собралась геройствовать, – заявил он, – вот я и пришел помочь.

– Вали отсюда.

– Ну кто же так приветствует старых друзей? – сказал Прайн. – Особенно тех, кто приносит подарки… – Он вытащил из кармана какой-то сверток, бережно прикрыл его от снега.

По довольной физиономии Прайна и по отвращению на лице Розы Тэм догадалась, что в свертке. Прайн был поставщиком пагубного зелья.

– Ты только глянь, какая красота! Этого львинника хватит на десяток орд.

– Мне он ни к чему, – сказала Роза.

– Глупости, – произнес он с какой-то липкой вкрадчивостью; Тэм сообразила, что он привык уговаривать покупателей приобретать то, что им вовсе не требовалось.

Кьюра рассеянно теребила нож у пояса. Брюн рассматривал бутылку, будто не зная, пить из нее или сразу разбить о голову мерзкого типа.

– Отдам со скидкой, – продолжил Прайн. – Ты ведь у нас мир спасаешь и все такое.

Роза с отчаянием уставилась на зелье, будто на призрак давно погибшего врага, но потом расслабилась и вздохнула:

– Ладно, давай.

Родерик застонал, но не произнес ни слова. Промолчали Брюн, Кьюра и, как ни странно, Тэм – она уже усвоила, что есть бои, пусть даже и заведомо проигрышные, которые следует вести в одиночку.

– Умница! – воскликнул Прайн, вручив Розе сверток. – Самый лучший товар. Свежачок, вот только сегодня утром сварганил, так что горчит меньше, не так, как ты привыкла. Тут ровно дюжина…

Роза выложила сушеные черные листики на ладонь, и Прайн озабоченно хихикнул:

– Ты поосторожнее, не то…

Роза смяла листики в кулаке, раскрошила их в пыль, и порыв ветра развеял зелье в холодной ночи.

Поставщик вытаращил глаза:

– Что за фигня, Роза? Ты совсем спятила, что ли? Здесь товара на шестьдесят престольных марок, а ты… Гони монету!

– С удовольствием, – усмехнулась Роза. – В конце недели.

Прайн потянулся к ножу, но вовремя сообразил, что лучше не делать глупостей. Он перевел дух, и на губах снова заиграла гаденькая улыбка.

– Ну, мы-то с тобой раньше увидимся. Ты же знаешь, Розочка, как только появится орда, ты сразу ко мне приползешь. В общем, готовь кошелек и извинения.

– Давай я сброшу его с крыши, – сказал Брюн.

– Только сначала давай я ему яйца отрежу, – предложила Кьюра.

Прайн метнулся к лестнице, выкрикнув на бегу:

– Чтоб вас всех черногниль сгноила!

После его ухода все долго молчали. Родерик, болтая ногами, рассматривал гуляк на площади у трактира. Роза глядела на ладонь со следами черной пыли, раздумывая, хватит ли ей смелости без всякого зелья выйти на битву с ордой. Брюн отхлебывал вино из бутылки и пытался ловить снежинки языком. Кьюра напевала какую-то смутно знакомую мелодию – чуть погодя Тэм распознала свою песню для Брюна.

Расшнуровав чехол из тюленьей кожи, Тэм достала лютню с корпусом в форме сердца, села рядом с Родериком и, пристроив Хираэт на колени, легонько коснулась струн. Все посмотрели на нее.

Кьюра улыбнулась. У Тэм потеплело на душе и захотелось играть дальше.

– Давай споем, – попросила она.

Чародейка удивленно изогнула бровь, чуть дернула уголком губ:

– Давай.

Тэм играла. Они пели. Сатир раскачивался в такт и хлопал по коленям, отбивая ритм. Роза с Брюном внимательно слушали. Шаман сначала сдержанно кивал, а под конец и вовсе расчувствовался, часто моргая, чтобы удержать невольные слезы.

Муг, сойдя с борта «Былой славы», сел рядом с Розой, и та приобняла его за худые стариковские плечи.

Последние строфы, дописанные совсем недавно, Тэм пришлось исполнить в одиночку, потому что она еще не показывала их Кьюре.

Горе матери, грех отца
Переполняют наши сердца,
И даже в самом конце пути
Упущенный миг не обрести.

Гнет украденного венца

Ломает души, крушит сердца,
И нет печальнее песни той,
Чем одинокого волка вой.

– Обалдеть! – выдохнул Брюн, когда Тэм умолкла. – Мне очень нравится. Спасибо!

Едва Тэм отложила инструмент, как шаман схватил ее в объятия, крепко стиснул и поцеловал в макушку.

– Ага, она все-таки бард! – шутливо заметил Родерик, но Тэм почему-то стало обидно.

– А если я тебя попрошу кое-что исполнить? – сказала Роза.

Тэм подышала на озябшие пальцы:

– Все, что угодно, только не «Кастию».

Кьюра рассмеялась. Брюн с улыбкой смотрел на Розу, как мальчишка, ждущий, что мама вот-вот отчитает нашкодившую сестру.

– Нет, не «Кастию», – сказала Роза. – Ты знаешь, что я имею в виду. – И неожиданно добавила: – Ну пожалуйста.

Тэм действительно знала, о какой песне просила Роза.

«С чего началось, – подумала бард, – тем и кончится».

Она сыграла первые аккорды «Верных друзей», но Муг ее прервал:

– Ой, погоди! Минуточку! Извините!

Порывшись в многочисленных карманах своего балахона, волшебник вытащил кожаный кисет, достал из него щепотку синего порошка и всыпал в пламя светильника. Порошок заискрился, и вокруг запахло корицей. Муг выразительно подмигнул Тэм и победно выставил большой палец.