Кровавая свадьба

Вот где он набрался этой белиберды? Явно в каком-нибудь сериале подсмотрел. Да ведь жадность Ступина границ не имеет — это всем известный факт. Дальше события разворачивались в соответствии со средневековыми традициями: на Свету воздействовали уговорами, угрозами — она ни в какую. Но однажды она застала отца плачущим в одиночестве, Железный Феликс оплакивал сына. Он очень смутился, взял себя в руки и сказал:

— Ты, конечно, можешь не выходить за Марата… Я бы на твоем месте не знаю, как поступил. Но твой брат, считай, погиб, Герман не выживет в тюрьме. Смогу ли я вынести все это — не уверен. Ты останешься совсем одна. Потом, позже, тебя будет мучить совесть, ты еще не знаешь, что это такое, но мучить будет. Ты можешь спасти брата, а толкаешь его в могилу. Как собираешься жить с таким грузом? Теперь уходи, я все сказал.

Света ночь проплакала, она девочка слезливая, а утром согласилась. Только ступив на пьедестал героини-мученицы, она не рассчитала силенок, поэтому время от времени брыкалась.

Вместо Германа сел другой человек, взявший вину на себя. Такой факт, как близость девушки и Германа, теперь получил новую трактовку, а именно: Герман действительно был с погибшей, проводил ее домой, назначив свидание на следующий день. Было еще не поздно, она пошла к подружке, чтобы поделиться впечатлениями о первом мужчине, такое у женщин бывает (за определенную сумму подружка дала нужные показания). Когда девушка возвращалась от подруги, на нее выехала из-за угла машина, резко затормозила, столкновения не произошло, но сильный испуг вызвал у несчастной сердечный приступ. Она скончалась, никого не было рядом, водитель, боясь осложнений, отвез девушку за город, где и закопал, вину признал, раскаялся (на что только не идут люди, лишь бы вытащить семью из нищеты). Притянуто за уши? Но ведь следов насилия на теле девушки не было, а сердечный приступ имел место. В жизни чего только не случается, на то она и c’est la vie.

Света немного успокоилась, вытирала нос и щеки изнанкой перчатки.

— Девочка моя, — начал мягко Феликс, — запомни, самые большие друзья на свете — близкие. Вы должны с Германом выручать друг друга. Сегодня ты спасла его, завтра он поможет тебе, Герман теперь в долгу перед тобой. Мало ли какая ситуация может случиться, никто ни от чего не застрахован…

— Не слишком-то его переполняет благодарность, — перебила отца Света, хлюпая носом.

— Я понимаю, тебе обидно и горько, но потерпи, ласточка, потерпи.

— Я Егора люблю, — завыла Света.

— Да кто ж тебе мешает? Люби на здоровье, глупенькая, но так, чтобы никто не знал. На дачу к нам поезжайте, в Ростове у тебя квартирка есть, ты мужу не говори, ему необязательно знать…

— Папа, ты с ума сошел? Ну что такое говоришь! Егор ни за что не согласится. Он ведь порядочный, не то что мы.

— Да чем же мы плохи, Светочка? Ты еще не видела плохих людей, и тебе желательно с ними не встречаться. А Егор согласится. Раз любит, согласится на все твои условия. Объясни ему, что так надо. Но какой славный парень!

— Правда? Тебе он понравился? — обрадовалась Света.

— Он нравится тебе, значит, нравится мне. Хороший парень, сразу видно, без дерьма внутри. Ну, ничего, поживешь с Маратом годик…

— Сколько-сколько?!! Почему год?!

— Да, ласточка, год. Пока следствие закончится, в суде дело наверняка долго рассматриваться будет. Ну-ну, детка, не плачь. Думаю, дорогая, за год я сумею кое-что предпринять… Я ничего не забываю, очень меня он рассердил, этот Ступин… Я ведь, Света, прикинулся поверженным, время надеюсь выгадать, а там посмотрим. Мне нужна твоя помощь в этом деле, сегодня, сейчас, понимаешь?

— Папа, но мне же с ним придется спать!

— Света, а жизнь Германа? — Феликсу с трудом давался этот разговор.

— Если бы наш Герка не был таким бабником и дураком…

— Хватит об этом! — резко оборвал он дочь. — Все допускают ошибки, надо научиться прощать и защищать семью. А семья наша — он, ты и я. Любовь, ласточка моя, приходит и уходит, поверь мне, ничего нет вечного. Ты еще молоденькая, многого не знаешь. Запомни: делая широкий жест, доводи его до конца, не отступай на полпути. Ну все, иди к мужу.

Света подняла подол платья, высморкалась в шелковую нижнюю юбку, на что отец громко рассмеялся, чмокнул дочь в щечку и утер ей нос своим носовым платком:

— Ты совсем еще малышка… Ничего, ничего, выждать надо, а там посмотрим кто кого. Обещаешь больше не упрямиться?

— Обещаю, — буркнула Света, надув губы.

— Вот и умница. Иди, а то гости без невесты скучают.

Света вышла из кабинета. В холле перед залом быки отца играли в нарды, а на диване спал отец Марата, пресловутый Леня Ступин. Нет, не спал, дрых, безобразно храпя. Света брезгливо передернула плечиками:

— Свинья. Фу!

— Светочка, нельзя так! Вдруг услышит.

У кабинета стоял друг отца, Петр Ильич, очень хороший человек — отец Андрея, который тоже нравился Светлане.

— Ну и пусть слышит. Жирная свинья! — упрямо сказала она.

— А ты права, если честно, — тихо рассмеялся Петр Ильич. — Папа в кабинете? Я к нему.