Кровавые девы

В шесть утра рассвело, и Эшер вернулся в жилище Исидро с двумя носильщиками и кэбом. Загрузив багаж, он отправился на вокзал Анхальтер. К двум часам того же дня они уже были в Праге.

***

- Княгиня, - Разумовский склонился в глубоком поклоне перед хозяйкой дома. – Разрешите представить вам мадам Эшер, жену моего старого английского друга. Мадам Эшер, Ее Высочество великая княгиня Стана Петрович-Негош, принцесса Черногорская.

Лидия, при всей ее близорукости, отметила, что наряд подошедшей к ним дамы отличался глубоким декольте и куда большим количеством драгоценностей, чем позволила бы себе англичанка в это время дня.

- Как мило, - темноволосая княгиня протянула руку в кружевной перчатке и, рассмеявшись, подняла присевшую в реверансе Лидию. – Глупышка! Здесь мы все – просто женщины, разделяющие интерес к духовному преобразованию Души Человечества.

Она сжала руку Лидии:

- И ее физическому благополучию, - добавила она, улыбнувшись Разумовскому и взяв его под руку. – Насколько же загадочна связь, соединяющая плоть и дух, материальное сердце и обитающую в нем душу! Наш дорогой Андрей сказал мне, что вы врач, мадам… До чего официально! Позволите мне называть вас Лидией? Так намного естественней! И пожалуйста, зовите меня Станой. Андрей сказал, что вы изучаете кровь, как наш милейший Бенедикт… Мадам Эшер…

Ни на мгновение не умолкая, она увлекла их по выложенному плиткой зимнему саду в заросли папоротников и орхидей, к мужчинам и женщинам, собравшимся вокруг трех светлых плетеных столиков в чем-то наподобие прозрачной ротонды из стекла и листвы.

- …позвольте представить вас доктору Бенедикту Тайссу.

Джентльмен, чьи занятия и привели Лидию в Петербург, был, насколько она смогла оценить, одного роста с Джейми – те же шесть футов. Его голову покрывали редеющие темные волосы, квадратная коротко стриженая бородка обрамляла угловатое лицо. Одет он был в твидовый костюм цвета верблюжьей шерсти, пожатие затянутой в потертую перчатку руки оказалось твердым и сильным. Лидия уловила исходивший от него запах одеколона с нотками лимона и сандала. Она призналась, что не слишком хорошо разбирается в химии крови:

- Я специализируюсь в железах внутренней секреции, но меня заинтересовали совпадения с некоторыми вашими теориями относительно белков, – после чего свела разговор к его лечебнице на Выборгской стороне в надежде узнать что-нибудь о ее финансировании, и была буквально сражена тем состраданием и гневом, с которыми Тайсс заговорил о жизни бедняков.

- По большому счету, богатых они не интересуют, - у него был глубокий, спокойный голос, который принес бы ему целое состояние, вздумай он лечить нервные расстройства у состоятельных женщин. – Пока фабрики и ночлежки приносят прибыль… разумеется, я не имею в виду здесь присутствующих, - добавил он с поклоном в сторону Великой княгини и ее такой же темноволосой, увешанной драгоценностями и Великой сестры, - Путиловым, Стахеевым и прочим собственникам дела нет до того, как живут те люди, которые по шестнадцать часов в сутки изготавливают обувь, оружие или кружева и по несколько семей спят в каморках, куда я не пустил бы и собаку. Богатые их не видят. Порою мне кажется, что большинство женщин, покупающих кружева, не задумываются над тем, что кто-то эти кружева делает, и еще меньше - над тем, что у этой безымянной кружевницы может быть возлюбленный, мать или младший братишка, которые так же дороги ее сердцу, как даме, раскатывающей в авто по Большой Морской, дороги ее родные и близкие.

У одного из столиков, сервированных для роскошного постного чаепития на манер бистро, среди вазонов с азиатскими ландышами и апельсиновых деревьев в кадках, кто-то заговорил по-русски, и повернувшаяся в ту сторону Лидия, хотя и была без очков, узнала мужчину, встреченного Эшером на балу Теософского сообщества – того самого одетого в шелка крестьянина, который видел Исидро, когда Исидро не хотел быть увиденным. Его окружали дамы, и по тому, как они старались оказаться как можно ближе к бородачу, Лидия заключила, что эти женщины в великолепных нарядах из блестящих шуршащих тканей ловят каждое его слово.

Одна из них, невысокая пухлая женщина в ярко-розовом платье, сидевшая у мужчины на коленях, посмотрела на Лидию и перевела:

- Отец Григорий говорит, что как только эти богачи приезжают в деревню, крестьяне из их поместий тут же становятся их друзьями.

Лидия стояла достаточно близко к Тайссу, чтобы понять по его кривой усмешке, насколько невысокого мнения тот об отце Григории. Но все же немец ответил со вздохом:

- Увы, Аннушка, но отец Григорий прав. В некоторых кругах считается модным знать, как зовут детей кучера и угощать дочурку повара конфетами… чтобы показать близость к земле, надо полагать.

Но когда одетая в розовое Аннушка перевела эти слова бородачу, тот покачал головой – Лидия почти готова была услышать, как шелестят при движении его сальные кучерявые волосы – и возразил:

- Нет, отец Григорий говорит, что это город ослепляет людей и не дает им видеть чужие радости и горести.