Крыса из нержавеющей стали. Том 2

— Конечно, ты прав. Это усталость, наверное, вызвала у меня беспричинный страх. Нам нужно немножко отдохнуть, и я уверена, что сразу приду в норму. Но все-таки, — она нахмурилась, — только не смейся, Джим ди Гриз, или я сломаю тебе обе руки. Но все-таки меня гложут предчувствия, что все будет очень плохо.

Она пристально посмотрела на меня, пока я боролся с искушением громко рассмеяться, мне оставалось либо хихикать либо присоединиться к ней и страдать вместе. Я покачал головой и решил выпить, чтобы на дне стакана найти ответ.

— Ты тоже не смейся, — сказал я. — Меня тоже что-то беспокоит. Наверное, отсутствие связи. Не могу только себе представить, что может там случиться.

Так я и знал! Ангелина терпеть не могла, когда я падал духом. С ее плохими предчувствиями было покончено.

— Мы все узнаем через несколько часов, — ответила она. — Теперь сходи вниз и попроси Джеймса принести нам еды.

Как только она это сказала, появился одетый в скафандр Боливар, держа шлем в руках.

— Закончено! — объявил он. — Последний поставлен. Теперь господин Харапо может говорить со всем миром. Позовите этого вечно жующего типа. Пап, мы тебя будем снимать.

— Самые лучшие новости! — сказал я. — Мы наконец возвращаемся домой!

Капитан, который продолжал думать о нас, как о шайке убийц, был несколько удивлен, когда мы предложили ему рассчитать орбиту для приземления. Потом на его лице отразился страх, потому что я раздавил у него под носом усыпляющую капсулу, наверное, он решил, что это конец. Это было не так. Просто усыпляющий газ, пока мы не посадим корабль. Чтобы он нам не мешал. Потом я отправил на планету шифрованное послание. Теперь предстояло посадить корабль. Это было очень трудно.

— Я всегда смеюсь при трудных посадках, — буркнул я себе под нос и ввел новые координаты в компьютер.

Мы выскочили из ночи в золотистый рассвет, пробивающийся сквозь толстый слой облаков. Нигде не было видно признаков космопорта.

— Я надеюсь, они получили твое послание, — Ангелина хмуро глядела в обзорный экран.

— Должны бы. На де Торреса можно рассчитывать.

Я был прав. Черный зев раскрыл свою пасть в поле неподалеку от замка. По рации нам указали координаты, но я выключил ее, когда мы были на высоте 200 метров, решив взять самую трудную часть приземления на себя.

Включив на полную мощность реактивные двигатели, я все внимание направил на радары и экраны нижнего обзора. И посадил корабль прямо в дыру, как и было задумано. Мы мягко сели на подушки, и я выключил двигатели.

— Все, — объявил я. — Корабль исчезнет, когда над ним построят амбар. Он побудет здесь до проведения выборов. Я думаю, экипажу понравится такая жизнь.

Подали трап, и мы появились во всем блеске и великолепии. Мы рвались приветствовать маркиза. Но он совсем не радовался.

— Это ужасно, — встретил он нас у трапа. — Жуткая трагедия. Все рухнуло!

Мы с Ангелиной переглянулись. Неужели сбылись наши мрачные предчувствия?

— Что случилось? — спросил я.

— У нас не было с вами связи, мы не могли сообщить. Вся работа пошла прахом, все рухнуло.

— Может, вы мне расскажите, почему? — выдавил я сквозь стиснутые зубы.

— Выборы! Запилот объявил чрезвычайное положение и изменил дату. Они пройдут завтра утром. Мы ничего не сможем сделать, у нас осталось слишком мало времени. Он уверен, что будет избран вновь.

27

Если вам нечего делать, день тянется утомительно долго. Но если вы связались с выборами, то время мчится как сумасшедшее. Вот такой безумный день предстоял нам.

Очень тяжело смириться с поражением, особенно такому человеку, как я, который, с вашего позволения, привык побеждать. И я не собирался сдаваться!

— У него нечего не выйдет! — я потряс кулаком. — Этот гнусный политик получит кукиш вместо кресла президента!

После некоторого колебания Боливар задал интересующий всех вопрос:

— А как ты собираешься его остановить?

А как, действительно? У меня не было ни малейшего намека на идею.

— Это выяснится утром. Нужно быть более великим человеком, чем Запилот, чтоб вставлять палки в колеса Джиму ди Гризу.

Я четко промаршировал прочь, прежде чем они могли задать мне более каверзные вопросы. Что я мог сделать? С каждым шагом вопрос звучал во мне все громче, но ответа не было. Я вернулся в наши апартаменты, где принял благоухающую ванну, скребя себя до тех пор, пока не стал, как новенький грош. Потом я побрился и почистил зубы, глянул на потолок, но и там не нашел ответа. Я надеялся, что во время ужина меня осенит, но этого не произошло. Я добавил чашку крепчайшего черного кофе — безрезультатно, потом вторую, опять никакого результата.

— Посмотри в лицо правде, Джим, — сказал я, восседая на балконе и уныло разглядывая пейзаж, — ты проиграл выборы.