Кто ответит? Брайтон-бич авеню

По дороге в следственный изолятор Изик поведал мне интересную историю. Суть ее заключалась в том, что некто Султанов — молодой, но уже злостный браконьер — убил при дележе выручки за икру своего подельника. Убил на глазах свидетелей, сразу же сдался милиции и сразу же признался в убийстве. Дело скоренько передали в суд, а суд вынес суровый приговор: к исключительной мере… Тут-то случилось непредсказуемое: убийца — Султанов сделал заявление: он, во-первых, никакой не убийца, а лицо, взявшее на себя вину своего дяди, который воспитывал его с детства, в доме которого он жил; во-вторых, за признание в убийстве дядя обещал ему полмиллиона, досрочное освобождение и райскую жизнь в колонии с увольнениями на волю. В-третьих, обещания дяди подтвердили как небеспочвенные весьма уважаемые люди, и, наконец, в-четвертых, данный прецедент ссоры двух мелких браконьеров маскировал промышленный лов осетровых, промышленную их переработку и масштабную реализацию продукции налево.

После долгих проволочек, вполне естественных, ибо нелегко следствию и суду признавать ошибки, как бы ни оправдывались они объективностью обстоятельств, голову дурачка Султанова спасли. Дело пересмотрели. Миллионера дядю арестовали, выдал он ценности, сознался в убийстве строптивого «батрака», пытавшегося шантажировать его; поведал о созданных им бригадах рыбаков, о подпольном балычно-икорном цехе, завуалированном под филиал предприятия по ремонту судов на побережье… Убийство, по его словам, он совершил в припадке вспыльчивости, затмения, однако причина убийства, точнее — подоплека, была иной: полнейшая безнаказанность. К этому дяде, и не без оснований, все местные начальники на поклон ходили, искали расположения… Запугать и подкупить свидетелей, заставить заучить их нужные слова труда не составило. Полмиллиона племянничку он отвалил, не моргнув глазом, причем в присутствии некоего должностного лица, подтвердившего: иди, мол, в тюрьму с чистой совестью, не бойся, считай, зарабатываешь этим деньги, а уж там вытащим…

Вот такая история, полностью подтвержденная позеленевшим от пережитого ужаса и спертого воздуха камеры Султановым. Кроме того, в нашем разговоре всплыли детали, касающиеся дела, расследуемого мною. Покойного Колечицкого Султанов знал: пару раз по поручению дяди встречал его в аэропорту, а один раз перегружал из грузовой машины, на которой Лев приехал в Баку, шасси для тележки. Вот и все.

Дядя Султанова дал информацию побогаче: через Леву он поставлял множество вещей на Кубинку — черный рынок города; Лева же частенько брал оптовыми партиями балыки, икру…

Дядя вел беседу со мной очень откровенно — на откровенность, собственно, он теперь и рассчитывал — иного не оставалось… Но главного дядя сказать не мог, не знал: кто именно за Левой стоит.

— Его спроси! — горячо убеждал меня дядя. — Его, шакала, он меня подбивал… Риба, сказал, давай, большим людям надо! От самолет колеса достанут, мотор для лодка… Его спроси, нашалник!

Дядя рекомендовал верные действия, но неосуществимые, ибо должностное лицо, не дожидаясь ареста, решило уйти в мир иной от тюрьмы и позора.

Описание человека тем не менее дядя дал: невысокий коренастый блондин с серыми глазами, физически очень развитой («одын такой лодка без шасси в море затащит!»); лет сорока, одет по-спортивному, но изысканно, держится уверенно, неулыбчив…

Блондин этот, судя по соображениям дяди, подставлял Леву как самостоятельного скупщика, дабы избежать контактов с исполнителями.

— Рэфрижратор приехал, грузим, после — до свиданья. Номер фальшивый, вэрь! — убеждал дядя.

— Рефрижератор? — с тоской вопрошал я, представляя грядущий объем работы…

— Э, для отвод глаз рэфрижратор! — хитро щурясь, махал дядя рукой. — В военный часть тут же, в Азербайджан, а дальше самолет… Туркмения через море, Грузия через гора…

Вечером, ужиная в доме Изика, я поделился впечатлениями от допроса дяди: в частности, непрозрачными его намеками о самолетах «через море»…

— Бывает, — хмуро согласился хозяин, разминая сигарету. — Недавно до ворот части доезжаем, куда голубчики наши за минуту до того въехали, а в воротах — воин с автоматом наперевес. «Кто такие?» Прокурор, говорю, милиция. «А у меня, — отвечает, — приказ: никого не пускать. Что? Командир где? Занят. Политико-воспитательной работой. Опять же приказ: не беспокоить». И автомат поправляет… Ясно, конечно, в армии — не ангелы, потому и военная Прокуратура существует, но пока с ней свяжешься, глядишь — с аэродрома части самолетик поднялся… а-а! — Он в сердцах ткнул сигарету в пепельницу, переломив ее. — Ну, — сказал, — довольно о плохом. Воскресенье завтра, на дачу поедем, к морю…

Объяснение

Вначале он решил заехать в коммунальное логово: проверить, все ли на месте, кто звонил. «Сосед» Ванька Лямзин за четвертной в месяц исправно выспрашивал у абонентов, кто есть кто, получая, естественно, имена-пароли: Иваном Ивановичем мог быть Петр Петрович, но дело он делал, а Матерый уж знал, как распорядиться информацией.