Кубанское казачество и его атаманы

Собственно станичное правление представляло собой «местную исполнительную власть, действовавшую на пространстве юрта каждой станицы». В состав станичного правления входили станичный атаман и двое судей, которые выбирались обществом на полном сборе и утверждались в своей должности войсковым атаманом на три года. Кроме того, при каждом станичном правлении полагалось по два писаря, но, по своему положению, они не принадлежали к составу станичной администрации, хотя в действительности и играли именно такую роль. Как исполнительному органу, станичному правлению должно было подчиняться «все народонаселение станицы».

С другой стороны, станичному правлению была присвоена в известных пределах и судебная власть. Ему предоставлено было право «неукоснительно производить словесные изыскания, рассматривать оные и полагать мнение свое об исправительных средствах: за неповиновение детей родителям и оскорбление их, за сварливость в семействе и с соседями, за леность, пьянство, буйство, распутство, обман всякого рода и кражу ниже (менее. – Прим. ред.) двадцати рублей, потраву чужого хлеба или сена, повреждение сада и прочие подобные проступки, не заключающиеся в себе важного преступления». Но в таких случаях, разобрав известное дело и записав кратко сущность его в журнале, станичное правление передавало его на суд станичного общества. В свою очередь станичное «общество, проверив обстоятельства дела, или соглашалось с мнением атамана и судей, или полагало свое решение». Таким образом, функции станичного суда распределялись между станичным сбором и станичным правлением, причем последнее играло роль предварительной следственной власти, а первый имел значение высшей судебной инстанции.

К тому времени, когда было издано положение 1842 года о Черноморском войске, войско это уже окончательно сложилось в сословном отношении. То, что было только в зародыше при заселении края, в это время стало вполне законченным фактом. Прежняя старшина превратилась в панов, в дворянское сословие. Рядом с этим сословием вышло из той же среды рядового казачества и казачье духовенство. Заняв определенное место в войске, оба сословия стали, разумеется, в известные отношения к серой массе. Принадлежность их к войску давала им права рядового казачества, а чиновное положение представляло преимущества привилегированных. В положение 1842 года в первый раз занесено одно из таких преимуществ дворянства. Помимо обычных казачьих прав на землю в количестве 30 дес., дворянскому сословию было предоставлено в пожизненное пользование 1500 дес. на генерала, по 400 дес. на штабс-офицера и по 200 дес. на обер-офицера. Это, понятно, должно было еще резче выделить офицеров и чиновников из массы рядового казачества.

Таким образом, куренная или станичная община была в сущности общиной всесословной. В состав ее входили вместе с рядовыми казаками и казачьи офицеры или чиновники, а местами даже духовенство. Лица из дворянского сословия нередко выбирались станичными атаманами, хотя, по весьма понятной причине, станичники и предпочитали им своего брата-казака. На сходах, в делах всей общины одинаково участвовали и казаки, и офицеры, и духовные лица казачьего происхождения. Последние играли нередко в станичном самоуправлении довольно почтенную роль. Казак-священник всегда был уважаемым лицом в станице. За немногими исключениями, масса сохранила об этих священниках добрые воспоминания, выделяя их из рядов остального, пришлого духовенства. Это было свое, «козаче», по выражению черноморцев, духовенство, ставшее таковым большею частью «по собственному призванию», по желанию общин и по ходатайствам их пред епархиальным начальством путем представления так называемых «одобрительных приговоров». Неудивительно, что такого рода духовные лица имели авторитетный голос по многим вопросам на станичных сходах, которые этими лицами обыкновенно обязательно посещались.

VII. Землевладение черноморских казаков