Кукловод

Миновав уже знакомое переплетение коридоров кукольного театра, мы с Ниной приблизились к гримерной, и молодая женщина своим ключом открыла дверь. Пахнуло застоявшимся воздухом казенного помещения, смешанным с косметикой (гримом), клеем (театральным) и тряпьем (костюмами). Не очень-то приглядное исподнее театрального мира… Падающий из окна утренний свет глушил яркие краски, окрашивал все предметы в гримерке в бледные тона, что наводило на меня уныние.

Я вошел, и Нина, отгораживая нас от охранника, захлопнула дверь и для надежности закрыла ее на замок. Она сразу же направилась к крайнему трюмо с креслом, как я догадался по цилиндру сказочника, стоящему на столике, рабочему месту Тычилина. Ничуть не смущаясь того, что роется в чужом столе, Нина стала выдвигать ящики и осматривать их. Ничего в них не нашлось. А вот правый верхний оказался заперт. Безрезультатно дернув несколько раз за ручку ящика и убедившись, что выдвинуть его не удастся, молодая женщина, обращаясь ко мне, потребовала:

– Давай, взламывай! Только осторожнее, чтобы охранник не услышал.

Я окинул комнату взглядом в поисках подходящего для взлома предмета, но ничего не нашел. Нина догадалась, что мне требуется, подошла к своему гримировочному месту, выдвинула ящик и вытащила оттуда большую отвертку.

– Подойдет? – спросила она меня. – Случайно кто-то из рабочих по зданию оставил.

Я молча кивнул и взял у нее инструмент. Аккуратно вскрывать ящик времени не было, поэтому я бесцеремонно сунул отвертку в щель между ящиком и столешницей и сильно надавил. Передняя облицовочная планка ящика треснула, замок стал болтаться, но не поддавался. Я покачал отвертку в щели, расшатав еще больше замок, а когда он разболтался настолько, что язычок замка вышел из паза, находившегося в столешнице, выдвинул ящик.

В нем лежал какой-то продолговатый невысокий предмет, завернутый в льняной материал с русской национальной вышивкой, видимо, представлявший собой нечто из театральной одежды. Очертаниями предмет напоминал шкатулку, но я, чтобы потом не разочаровываться, отказывался верить в то, что в ящике все же она. Сдерживая готовое выпрыгнуть от волнения из груди сердце, осторожно достал из ящика завернутый в материал предмет, положил его на стол. Нина, стоявшая рядом со мной, похоже, испытывала те же чувства, что и я. Она стояла, прижимая локти к животу, а сжатые в кулаки ладони к щекам, и расширенными, полными ожидания и надежды глазами следила за моими действиями.

Осторожно, словно боясь, что некий предмет, завернутый в материал, может исчезнуть, как кролик из шляпы фокусника, я развернул пеструю, как оказалось, рубаху, и нашим с Ниной глазам во всей красе предстала шкатулка. О, это была потрясающая по своей красоте вещица, богато украшенная камнями-самоцветами, золотом, финифтью и инкрустацией. Сразу видно, что вещь безумно дорогая, и можно было бы ее счесть за старинную, если бы не встроенный современный кодовый замок, указывающий, что шкатулка все-таки новодел. Но, если шкатулка такая великолепная, можно представить, какова диадема!

Я отказывался верить в выпавшее мне счастье. Неужели это она – та самая шкатулка с диадемой, которую я разыскиваю, как мне казалось, в течение долгого времени. Нет, этого не может быть, потому что не может быть никогда! Нина от счастья, я это видел, готова была запрыгать на одной ножке.

– Ура! Ура! – завопили мы и от избытка чувств принялись обниматься.

– Я так и думала, что шкатулка здесь! – с победным видом воскликнула актриса.

И она имела право гордиться собой. Именно она в итоге нашла шкатулку с диадемой.

Когда радость, вызванная замечательной находкой, схлынула, я все еще сияющими от радости глазами спросил у Нины:

– Но как?! Как ты догадалась о том, что шкатулка находится у Юрчика в столе?!

Драгоценная шкатулка манила наши взгляды, и мы все время поглядывали на нее. Нина в очередной раз посмотрела на шкатулку и, любовно огладив ее рукой, проговорила: