Куприн

Ржевский помрачнел, помолчал немного и потом продолжал:

   — Должен сказать, что виной отчасти были наши снаряды. Большинство не разрывалось. Мы наскоро сделали подсчёт. Из ста выстрелов получалось только девятнадцать разрывов. Да это что ещё! Нам прислали хорошие орудия, но все без замков. «Где замки?» Оказывается, «забыли»...

   — Но кто же посылал орудия и снаряды? — спросил Куприн.

Ржевский помялся, прежде чем ответить.

   — Не надо бы... Но скажу по секрету... Англичане...

«Верно, не очень сочувствуют белому делу,— подумал Александр Иванович.— Да, впрочем, и как иначе! Это старый недруг России. Бриганской короне выгоднее всего, чтобы держава ослабела в своём самоистреблении. Они боятся великой России!..»

Когда артиллеристы засобирались, Куприн, позабыв мудрое правило «не напрашиваться и не отказываться», попросил их прислать как-нибудь за ним артиллериста с запасной лошадью, чтобы приехать к ним на позицию.

— Лошадь,— сказал он,— мне всё равно какая. Хоть крестьянская клячонка. Но если возможно...

Они уехали, обещав сделать это. Условились о времени. Но так и не прислали. Полсуток в Гатчине — это была их последняя передышка, дальше они втянулись в непрерывные бои, вплоть до отступления, и отдохнули только в Нарве.

Горьким отдыхом...

10

Впрочем, и для Куприна эти сумасшедшие дни замелькали, как колода карт в руках у фокусника.

На другой день его поднял сигнал автомобиля:

   — Господин Куприн? Пожалуйте в штаб генерала Глазенапа...

В штабе Александра Ивановича встретил плотный, с залысинами генерал в золотом пенсне на крупном носу и с Георгием в петлице:

   — Краснов...

   — Пётр Николаевич! — воскликнул Куприн.— Знаю вас только заочно, и как мне приятна встреча с вами...

   — Ваш старый поклонник и читатель,— пожимая ему руку, отвечал Краснов.

Куприн ни на минуту не забывал, что перед ним сидит не просто очаровательный человек, автор путешествий и романов, которые сам он очень ценил, но что для него он сейчас Ваше Высокопревосходительство, генерал от кавалерии. Теперь Александр Иванович уже знал, какую важную роль в борьбе с большевиками сыграл Краснов, избранный «Кругом спасения Дона» в мае 1918 года, в Новочеркасске, атаманом войска Донского. С помощью немцев, подошедших к Донецкой области через Украину, он занял Ростов и к середине июня объединил под своим началом всех взявшихся за оружие казаков. Он сделался без преувеличения главным и наиболее грозным противником коммунистов. Однако зимой 1918—1919 годов, после ноябрьской революции в Германии, помощь немцев прекратилась[70]. Краснов потерпел тяжёлые поражения и в феврале 1919 года был вынужден выйти в отставку. Его сменил опиравшийся на Антанту глава Добровольческой армии генерал Деникин. В Северо-Западную армию Краснов приехал простым волонтёром...

Вошёл быстрой, лёгкой походкой, чуть позванивая шпорами, генерал Глазенап — генерал- губернатор всех областей, отторгнутых от большевиков.

Куприн невольно залюбовался им. Он был очень красив — невысокий, стройный брюнет с распушёнными чёрными усами, с горячими чёрными глазами, со смуглым румянцем лица, с лёгкостью хорошего кавалериста и со свободными движениями светского человека. Он был участником Ледяного похода[71], водителем многих отчаянных конных атак.

Глазенап, что называется, сразу взял быка за рога. Газета, по его мнению, была необходима. Вопрос в типографии и бумаге. О деньгах заботиться не надо: на днях выходят из печати новые кредитки Северо-Западного правительства. Руководителем и непосредственным начальником Куприна будет генерал Краснов.

   — Через сколько времени, по вашим расчётам, может выйти первый номер?

Куприн ответил на вопрос несколькими вопросами:

   — Сможет ли генерал Краснов дать сегодня передовую статью?

   — Да,— последовал ответ.— Часа через два-три.

   — Есть ли в штабе последние красные газеты и можно ли из них делать вырезки?

   — Есть. Можно. Но только для первого номера. В виде исключения. Обычно прежде всего газеты поступают в штаб для сводки.

   — Нет ли иностранных газет, хотя бы и не особенно свежих?

   — Найдутся.

   — Есть ли в штабе бумага?

   — Есть. Но только писчая, почтового формата.

   — Разрешено ли мне будет, в случае если в типографии нет бумаги, реквизировать её в каком-нибудь магазине?

   — Можно. Только дайте расписку, а счёт присылайте в канцелярию,— сказал Глазенап.— Всё?

   — Как будто всё, ваше превосходительство,— ответил Куприн.— Только...

Вот тут он мысленно себя похвалил. В деловых контрактах и переговорах Александр Иванович никогда не упускал мелочей, но всегда забывал самое главное. А теперь нашёл:

   — Только должен предупредить, что наборщики — самый гордый и капризный народ на свете. Этих «армии свинцовой суровых командиров» можно взять лишь добром. Деньги теперь — ничто. Но если выдать им хотя бы солдатский паек, то они, наверно, будут польщены таким вниманием.

Глазенап улыбнулся и тронул свои роскошные

усы:

   — Хорошо. Обратитесь к моему заведующему хозяйством. Я предупрежу его. А всё-таки. Когда же мы увидим первый номер?

   — Завтра утром! — брякнул Куприн и, признаться, прикусил язык.

Глазенап весело рассмеялся: