Курсив мой

Все это носится по Берлину и постепенно начинает находить свои места: генералы и вице-губернаторы отходят в небытие, социалисты-революционеры, обрастая Керенским, Черновым, Зензиновым, Постниковым, Гуковским, – в одну сторону, эсдеки (Белицкий, Сумский, Далин) – в другую. Москвичи Зайцевы, Осоргин, Муратов, Бердяев, Вышеславцев, Степун, Белоцветов – держатся дружно; вокруг издательства “Геликон” группируются Шкловский, Белый, Эренбург, Натан Альтман, Ремизов. У Шкловского я встречаю Р.О. Якобсона, Эльзу Триоле (сестру Л. Брик), художника Ивана Пуни. Кадетов мы не видим, и в газете их (“Руль”) пишут далекие от нас люди: сам редактор И.В. Гессен, Ю. Айхенвальд, Глеб Струве, молодой Набоков. Мелькают друг Блока, издатель “Алконоста” Алянский, старая переводчица З. Венгерова, актеры Лаврентьев, Миклашевский, Чабров, поэтесса Анна Присманова, философ Лев Шестов и возвращающийся в Россию (чтобы там погибнуть) Абрам Лежнев.

30 июня 1922 года мы приехали в Берлин. Белый уехал в Цоссен 3 июля и перед своим отъездом один раз был и не застал, а потом только забежал на полчаса проститься, сказав, что вернется в Берлин в сентябре. Я его не видела. Когда я вернулась домой, вся комната была в пепле, окурки были натыканы в чернильницу, в мыльницу, пепельницы были полны, и Ходасевич сказал, что в ту минуту, когда Белый вошел в дверь, – все кругом преобразилось. Он нес с собой эту способность преображения. А когда он ушел, все опять стало как было: стол – столом и кресло – креслом. Он принес и унес что-то, чего никто другой не имел. И я до 11 сентября ждала Белого. 11 сентября он опять появился в Берлине. В Берлине Ходасевича ждало письмо Горького. Он выехал к Горькому в Херингсдорф сейчас же, как приехал, и провел там два дня. Замелькали дни: 4 июля – первая встреча с Шкловским за границей, 5-го – первая встреча с Цветаевой, 21-го – с Эренбургом. 18 августа Ал. Н. Толстой читал публично свою комедию “Любовь – книга золотая” (в этот день Ходасевич отправил Мариэтте Шагинян длинное письмо). 27 августа мы оба на три дня уехали к Горькому, 1 сентября был литературный вечер в кафе “Ландграф” (первая моя встреча с Пастернаком), 8-го – опять кафе “Ландграф”: Пастернак, Эренбург, Шкловский, Зайцев, Муратов и другие. 11-го – возвращение Белого. 15-го – опять “Ландграф”, где Ходасевич читал свои стихи. 22-го приходила к нам Нина Петровская. 24-го вечером – в Прагер Диле на Прагерплатц – около пятнадцати человек составили столики в кафе (Пастернак, Эренбург, Шкловский, Цветаева, Белый…). 25-го, 26-го, 27-го приходил к нам Пастернак. 26-го вечером мы все (с Белым) были на “Покрывале Пьеретты” (пантомима А. Шницлера с Чабровым, гениальным Арлекином; через пять лет он стал монахом католического монастыря в Бельгии). 1 октября – вечер в честь Горького[20]. 10-го первое появление у нас В.В. Вейдле, тоненького, светловолосого, скромного. 17-го и 18-го опять Пастернак и Белый, с ними в кафе, где толпа народу, среди них – Лидин и Маяковский. 27-го – доклад Шкловского в кафе “Ландграф”, 3 ноября – доклад Ивана Пуни. 4-го – Муратов и Белый у нас. 10-го – я в “Ландграфе” читаю стихи. 11-го – Пастернак, Муратов и Белый у нас – а в скобках приписано “как каждый день”. Так идут день за днем краткие записи Ходасевича. И отдельный к ним листок “Встречи с Белым”:

1922 г. Берлин.

июль: 1, 3 (2 раза)

август: 8 (1)

сентябрь: 11, 12, 14, 15, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 25, 26, 28, 30 (15)

октябрь: 1, 2, 6, 7, 9, 12, 13, 15, 16, 17, 18, 19, 21, 22, 24, 25, 26, 28, 29, 30 (20)

ноябрь: 1, 3, 4, 5, 7, 8, 10, 11, 12, 15 (10)

Сааров.

ноябрь: 23, 24, 25 (3)

декабрь: 6, 7, 8, 9, 13, 31 (6)

1923. Сааров.

январь: 1, 2, 10 (3)

февраль: 1, 13, 18, 19, 20, 21, 24, 25, 26 (9)

март: 1, 16, 17, 18, 19, 20, 21 (7)

май: 9, 15, 18, 22, 23 (5)

Берлин.

июль: 1, 4, 5, 6, 8, 11 (6)

Преров.

август: 14–27 (14)

Берлин.

август: 30, 31 (2)

сентябрь: 3, 4, 5, 6, 7, 8 (6).