Лабиринт для троглодитов

Они сидели на узких жестких скамеечках и глядели перед собой. Пока вертолет трясло, руки Лероя, сложенные на груди, то и дело соскальзывали вниз и со стуком ударяли костяшками пальцев об пол; тогда Светозар осторожно приподымал их и снова складывал на груди, а точнее, на серебристом правильном круге, который выделялся на могучем торсе и делал Лероя похожим на легендарного беглого каторжника.

Гул вездеходов умолк, и теперь только поскрипывала полуоткрытая дверца кабины, которую раскачивал ветер.

— Темрик, будь другом, — попросил Артур, — выведи на середину поля большой грузовик.

Варвара немного удивилась: зачем же большой? Но Теймураз послушно спрыгнул на бетон и побежал через всю площадку к полускрытому ангару, где громоздились вертолеты и вездеходы самых различных габаритов и конструкций. Она немного помедлила, тоже выпрыгнула из кабины и пошла следом. Солнце пекло не зло, но жгуче, хотя и не катастрофически, примерно как в летний полдень на Куршской косе, в их нэд’овском лагере. Исполинский зонтичный орешник, росший вплотную к стенке ангара, тянул свои перистые лапы над самой крышей, и в толще этой зеленой массы копошилось что-то крупное. Варвара осторожно приблизилась — на краю крыши сидела, свесив лапы, асфальтовая обезьяна. Она механическими движениями обламывала ветки и бросала их вниз.

Внизу кормилось целое звериное сообщество: чесунчовые белки, распахнув рукава своих кремовых балахончиков, слетали с нижних ветвей, едва завидя лакомый орешек; пегие голоносые псевдовомбаты, гибрид морских свинок с перекормленными йоркшир-терьерами, объедали листву, а у них между ног нахально шныряла пара крошечных тенреков с голубыми иглами и непомерным аппетитом — подбирали жуков и гусениц.

И все-то они были очаровательны — большеглазенькие, крутолобенькие, курносенькие… На шорох шагов подняли мордочки и уставились с жадным и доверчивым вниманием — только позови, только приласкай, только позволь прижаться к ногам… И снова непрошено и непрощенно вспыхнул в памяти силуэт короля-оленя, но его тут же заслонила картина яростной, но беззлобной драки на той стороне, которую кто-то по недоразуменяю назвал «черной». Вероятно, тот же человек, который, умиляясь на этих очаровашек, попросту недомыслил, что здесь налицо опасность стремительного вырождения, потому что у этих зверушек есть и другое название — акромикрики, обладатели куцых мордочек и недоразвитых конечностей. Неудачная боковая ветвь на дереве здешней эволюции. Неужели нужно было родиться нэд’о, чтобы уловить исходящие от них маленькие волны суеты и увядания?

Да, сюда бы хорошо комплексную экспедицию, с опытными систематиками, с ксеноэволюционистами. А то каждый практик, попадая на Степуху, первым делом отправляется на Коровью бухту и уже не может оторваться от стеллеровых телят. Как Кони.

Но мощную комплексную экспедицию посылают только на ту планету, которая требует немедленных спасательных мер и заносится стратегической разведкой в «Красную галактическую книгу». И людей хватает только на двенадцать таких команд — это на всю-то разведанную Вселенную! Та^ что нечего дожидаться помощи со стороны, надо начинать действовать. Прежде всего выявить уже вымершие виды. Значит, начать раскопки. Затем составить голографические таблицы — так убедительнее — всех акромикриков. Учесть виды, впадающие в необратимую всеядность. И главное, произвести перепись серых горилл: ведь без них все эти врожденно ручные и трех поколений не протянут, вымрут…

В ангаре взревел двигатель, и приземистый грузовик, пятясь, выполз на поле. Асфальтовая обезьяна небрежно обернулась, глянула на него через плечо так, словно он был жуком-навозником, и продолжала свои труды праведные. Теймураз застопорил машину точно в центре поля, вертолет приподнялся и, зависнув над платформой, начал бережно опускать на нее свое брюхатое тело, одновременно подбирая шасси. Как только винт остановился, эластичные борта платформы вскинулись вверх и сомкнулись вокруг вертолетной кабины, словно взяв ее в ладони.

— Ты где?.. — крикнул Теймураз с водительского места.

Варвара побежала по полю, упруго отталкиваясь от бетона, запрыгнула на высокую подножку, когда грузовик уже мягко трогался с места, и вдруг поняла, что все повторяется точно так же, как было несколько дней назад, когда она ехала с космодрома.

Нет, надо же — всего несколько дней…

Узкая дорога влилась в шоколадно-ониксовый каньон, и это была уже ЕЕ дорога, и машина была ЕЕ грузовиком, и впереди был перевал, где разбился ЕЕ олень, а еще дальше высились мегалитические глыбы ворот ЕЕ Пресептории, где все решительно было ЕЕ — и дом, и работа, и море, и немые аполины, и запах сушеных трав с половины Лероя; она уже была владелицей необозримого настоящего, не говоря уже о прошлом, которое вмещало в себя и полуживую золотую шкуру, обреченную на вековой зуд, и водяную бездну под «шпалами», и васильковый венчик ракеты, к которой хищно принюхивалась подкравшаяся с моря молния.