Леди в маске (ЛП)

— А я должна сообщить, что всегда могу докупить недостающее… хм, оборудование, — усмехнулась Гермиона, используя бедра, чтобы скользнуть по нему всем телом.

— Спасибо, не стоит, — отказался Малфой, подталкивая ее к стене душевой кабины. Ударившись о холодную плитку спиной, Гермиона взвизгнула. — Я вообще начинаю думать, что единственный здесь, кто боится, это ты. Так и собираешься забалтывать меня?

— Я не боюсь тебя, Люциус, ты никогда не сделаешь мне больно, даже за миллион лет, — когда Гермиона посмотрела ему в глаза, то вдруг почувствовала в груди какое-то стеснение, а в животе тошноту.

— Это точно. Никогда, — он наклонился к ее губам, отчасти из желания их сладкого вкуса, а отчасти потому, что ему нужно было разорвать зрительный контакт с Гермионой. Эмоции, нахлынувшие на него, оказались сильнее, чем он ожидал. Эта женщина была настолько важна для него, слишком важна, что это даже пугало. Забота о ней делала его уязвимым, а это означало, что она могла причинить ему боль. И это было для Малфоя совершенно незнакомой территорией, где его заботили чувства и эмоции женщины, находящейся рядом. Как правило, он предпочитал, чтобы отношения с женщинами оставались не сильно близкими эмоционально, стараясь не задерживаться долго ни с одной из них и никогда не вкладывая в связь чего-то больше, чем требовало его тело. Но с Гермионой изначально все было не так. С первых же дней он безжалостно преследовал ее до тех пор, пока не получил. И даже после этого продолжал завоевывать Гермиону снова и снова, уже не просто вожделея ее, а нуждаясь в ней так, что и сам не мог понять, как же он смог до такого докатиться.

Он целовал ее еще долго, омывая каждый дюйм ее тела и не отрывая губ от кожи. Потом наконец выключил душ и взял с вешалки полотенце. С нежностью, которая никогда не переставала удивлять Гермиону, Люциус вытер ей кожу и проделал то же самое с ее волосами, пробормотав при этом заклинание, чтобы привести в порядок кудрявую копну.

— Иди, подожди меня в спальне. Мне нужно собрать кое-что, а потом приду, — он поцеловал припухшие от страстных поцелуев губы и провел рукой по влажным кудрям. Потом мягким толчком подтолкнул к спальне. Внешне Люциус казался очень спокойным и собранным, хотя внутренне и дрожал от волнения. На самом деле Гермиона собиралась позволить ему взять ее анально, о чем он давно мечтал, но никогда не делал этого раньше. Он никогда не думал, что в его жизни появится женщина, которая хотела бы попробовать любовь так, как решилась Гермиона. Ее авантюрный дух оказался просто непримиримым, это он понял еще зимой, в Швейцарии. Малфой помнил, как он встал и приготовился скатиться со склона на лыжах, сообщая ей, что ему не понадобится для этого женская компания. Но Гермиона настояла на том, чтобы присоединиться к нему.

Она спустилась с ним вниз по крутому склону и, к удивлению, даже победила его. А когда он с удивлением уставился на нее, то бросила ему в лицо снежок и заливисто рассмеялась. Когда Люциус оправился от шока, он бросился догонять ее, а потом он с силой прижал к дереву так, что кора даже разорвала на ней пуховик. Что поделать… перья потом преследовали их всю дорогу до шале. С тех пор Гермиона сопровождала его во всем: в походах, катание на лодках и даже пыталась стрелять из лука, хотя у нее все еще были проблемы с этим. Еще она была замечательным фехтовальщиком и владела некоторыми боевыми искусствами. В общем, эта женщина, без сомнения, подходила ему по всем параметрам.

Обернув полотенце вокруг бедер, Люциус подошел к раковине и открыл ящичек, находящийся под ней. Там он нашел то, что искал: бутылочку с маслом и тюбик крема. Потребовалось время, чтобы почистить зубы и расчесаться, а затем он последовал за ней в спальню. С обмотанным полотенцем туловищем Гермиона стояла посреди комнаты, выглядев немного растерянной, словно не знала, что делать. И эта трогательная уязвимость и его заставила улыбнуться. Люциус медленно приблизился к ней и увидел, как глаза ее мечутся туда-сюда, без сомнения, она задавалась вопросом, собирается ли он просто подойти, наклонить ее и сразу же взять.

Он бросил принесенные предметы на длинную кушетку, стоящую у подножия кровати и потянулся к Гермионе, потянув ее в объятия и прижавшись к ее плечу губами.

— Расслабься, милая, я не сделаю тебе больно, — прошептал он, тихонько целуя ее ключицы и шею.

Гермиона тихо застонала, откидывая голову назад и обнимая его в ответ, когда Люциус уже гладил ее по плечам. Потом потянул за угол, где полотенце из египетского хлопка было заправлено в ложбинку груди, и позволил тому упасть на пол к ее ногам. Губы Малфоя потянулись ниже, к полушариям и между ними, а язык уже прокладывал обжигающую дорожку к соскам. Люциус обвел небольшую ареолу кончиком языка, прежде чем обхватить сосок губами и вобрать в рот. С каждым движением его губ Гермиона чувствовала, как между ног что-то пульсирует от боли, она понимала, что промокает и опухает от возбуждения.