Ледяная княжна

Выругалась, рукой нащупала выпавший меч и в следующий миг уже была на ногах, ударив со всех сил по уползающей цепи. Сноп золотых искр пронзил черноту ночи. Толстое железо устояло, но продвижение замедлилось, словно удивившийся монстр решил посмотреть, что будет дальше.

Она метнула взгляд в ту сторону, заметив, как три очень маленькие по сравнению с громадным монстром фигуры ринулись в атаку, выигрывая время.

– А-а-а! – закричала Шарни и принялась осыпать цепь ударами.

«Бесполезно», – хотела было сказать Анариль, но вместо этого воткнула меч в центр одного из звеньев. Лезвие, скользнув до половины меж камней, заклинило цепь, та резко натянулась и замерла, дрожа от напряжения, как пойманная в ловушку змея. Меч, устояв, жалобно зазвенел. Надолго ли?

– Руби! – крикнула Анариль, широко замахиваясь вторым мечом.

Спереди донеслось обиженное ворчание. Плохие тети отобрали у монстра игрушку.

Цепь затанцевала на камнях, пытаясь выбраться из плена. Но меж вывороченных камней воткнулось еще одно лезвие меча, и цепь вновь замерла натянутой тетивой. Мечи стонали, монстр ревел, отбиваясь от атаки и дергая за цепь, а они рубили проклятое железо как умалишенные в безумной надежде успеть раньше, чем сломаются мечи.

Не успели. Тоненько треснул один меч, второму оставалось жить считаные секунды.

«Да пропади оно все пропадом», – подумала Анариль и создала заклинание огня, пустив его чуть дальше по цепи. И получилось. Ей чудом удалось нащупать градус смещения сил, и вместо огненной волны железо покрылось знакомой изморозью. И одновременно со вторым мечом лопнула замороженная цепь.

Анариль бросилась к монстру. Уклонилась от обрывка цепи, которым судорожно размахивало перед собой чудовище, проскользнула между его ног, в доли секунды разминулась с хвостом и, выкатившись из-под него и ухватившись за шипы, птицей взлетела на спину.

Монстр завертелся волчком, пытаясь сбросить наездницу, но та уже успела добраться до шеи и со всего размаха воткнула лезвие в щель меж двух пластин. Хрустнула перебитая кость, голова монстра дернулась, он тяжело ухнул, обмяк и завалился вперед.

Анариль упала вместе с ним, чувствуя себя полностью обессиленной. Саднили ладони и колени, ободранные о камень, ныли ребра и плечо – хвост по касательной прошелся по ним, во рту стоял металлический привкус крови, но она привычно приказала себе забыть о боли.

Тяжело привстала, скатилась с поверженной туши… Один из льолдов внезапно оказался совсем рядом, и глаза его были насмешливо разумны.

– Пока, – произнес он одними губами, нажимая на спусковой крючок.

Боль пронзила грудь, ослепляя, перехватывая дыхание. Анариль почувствовала, как ставшее чужим тело валится на мостовую, мир закружился перед глазами, а затем все исчезло, отдаляясь, раз и навсегда.

Десерт был испорчен. Безнадежно. Да и какой, к прокля… к бездне, десерт, когда над озером еще недавно надрывно, с тревожной тоской завывала сирена.

В первый момент я и не поняла, что за странный звук доносится сквозь полуоткрытое окно. Сердце от неожиданности рухнуло куда-то вниз, захотелось зажмуриться и заткнуть уши, чтобы не слышать вой, не видеть ставшие напряженными лица ледяных. А еще броситься вдогонку за развеивающимся как дым, опьяняющим чувством счастья.

Впрочем, полностью оно меня не покинуло, съежившись где-то в глубине души, но ощущение, что меня выдернули за шкирку из какого-то иного мира в суровую действительность, было довольно неприятным.

Судьба, оказывается, весьма завистлива к чужому счастью, и, едва на горизонте замерцала чья-то звезда, со всех сторон к ней потянулись руки: затушить, погасить, не дать ослепить других силой своей любви.

Вот и сейчас у меня было такое чувство, что мою звезду просто прихлопнули, притушили. И не осталось больше прав наслаждаться счастьем, когда весь мир, похоже, катится в бездну.

Я не понимала, что происходит, зато остальные поняли очень хорошо. Лазарита испуганно охнула, со звоном уронив вилку на тарелку, Нурея стремительно побледнела, но уже в следующий момент от ее растерянности не осталось и следа.

Бабушка встала из-за стола и со сдержанным спокойствием принялась отдавать команды, словно ничего страшного не произошло, словно сирены тревоги звучат здесь довольно часто, и лишь едва заметно подрагивающие пальцы рук выдавали ее нервозность.

Я с испугом посмотрела на Тореса и выдохнула, поймав его ободряющий взгляд. Действительно, что мне волноваться – я с любимым, под защитой стен дома, да и не пошлют меня на передовую. Недоучка в боевой обстановке – хуже ребенка с гранатой в руке.

– Дитрих, Лаккери, выступаем через десять минут. Шарн, подготовь грузовик. Добросишь нас до станции и вернешься за остальными. На вас с матерью, сам знаешь, доставить семьи гвардейцев в убежище. Лазарита… – Она помолчала, принимая решение.

Ледяная замерла, подавшись вперед. В ее глазах светился азарт и нетерпеливое желание сорваться с места – прямо отсюда, из-за стола с одним кинжалом, но на врага.

– …останешься здесь.

Кузина сникла, пробормотав что-то неразборчивое себе под нос.

– Отвечаешь за безопасность убежища.