Ледяная Смерть

Я до сих пор понятия не имею, как это возможно. Я ведь уничтожила его прежде, чем вернуться в реальность – или, выходит, только думала, что уничтожила. Но голос, которым Тёма иногда говорил со мной, табак, которым пропахла его одежда, взгляд, который он то и дело бросал на меня – все это принадлежало Эдгару. И будь Тёма хоть дьяволом по плоти, Эдгар был во много раз страшнее.

Эдгар меня любил.

Когда Леша сказал, что Тёма балуется ножами и дважды наведывался к Хельге, прежде чем убить, я впервые подумала, что тут есть что-то еще. Будь Тёма хоть трижды волшебным, человек, который так долго ждал, чтобы отомстить за пса, не стал бы в приступе ярости выкалывать старухе глаза. Если только кто-то не помог ему – кто-то достаточно умелый и жестокий, кто отлично умеет обращаться с холодным оружием и быстро выходит из себя. Кто-то, кто появился три года назад и окреп, когда я вернулась в реальность.

Последние полтора дня я тщательно заманивала Эдгара в ловушку. Истерика на кладбище должна была стать последней каплей. Ведь бедной одинокой девочке так нужен защитник… Из опыта я знала, на какие кнопки давить, сколько лить слез и как долго убиваться, чтобы он не выдержал. Но что-то пошло не так. Эдгар так и не отделился от Тёмы. Зато я провела на кладбище достаточно времени, чтобы Антон меня нашел – и теперь ломала голову, как сделать так, чтобы он вышел отсюда живым.

Пока все повторялось, как в плохом фильме. Костя пытался бороться с Эдгаром, и тот его убил. Я не сомневалась, что Тёма-Эдгар поступит так же, если Антон начнет сопротивляться…

В какой-то момент я подумала, Тёма мне не поверит. Я и сама себе с трудом верила. А вот Антон поверил сразу – я это видела по его глазам. Пришлось даже разморозить его для правдоподобности – второго шанса заслужить доверие Тёмы – или уже можно говорить Эдгара? – у меня не будет. Надеюсь, Антон найдет способ жить с этим.

Потому что я ему, боюсь, помочь уже не смогу.

***

Когда Тёма отпустил Антона, тот обмяк и повалился набок. Тёма переступил через его тело и хлопнул в ладоши. Ничего не произошло. Он хлопнул еще раз. Я вспомнила, как это делал Лестер.

– Тебе надо подумать, где ты хочешь оказаться, – подсказала я. Голос по-прежнему звучал хрипло. – Представь как можно подробнее.

– Спасибо.

Тёма закрыл глаза. Реальность как будто слизала его, оставив пустую тускло-серую стену.

Досчитав про себя до трех, я кинулась к Антону. Я видела, как Тёма забрал его пистолет и растворил в воздухе. Но, может, где-то припрятан нож? Или ножницы. Мало ли, что он носит в карманах.

Антон лежал без сознания, неуклюже свернувшись в позе эмбриона, только руки были сцеплены сзади, а не спереди. Я осторожно перевернула его на спину. Из уха текла кровь, на шее алели ожоги. Чем Тёма его ранил? У Эдгара в карманах не переводился всякий металлолом…

– Катя, – еле слышно прошептал Антон.

Я наклонилась почти к самому его лицу.

– Что?

– Катя, – повторил он, но не очнулся.

Я хотела погладить его по небритой щеке, но не решилась. Он, наверное, меня теперь ненавидит.

– А можно оставить нежности до момента, когда мы отсюда выберемся? – язвительно поинтересовался Лестер.

Он был прав: Тёма мог вернуться в любую минуту. Последнее, чего я хотела, это чтобы он застал меня, склонившейся над Антоном. Я проверила его карманы, но нашла только мятную жвачку. Не было ничего, что могло бы разрезать скотч.

Ладно.

Я переключилась на Лестера.

– Когда ты собирался мне сказать?

– Что сказать, интересно?

– Что Эдгар выжил!

– А почему ты не сказала, что собираешься отдать наше волшебство? Мало тебе одного монстра, который на все способен? Ты решила к дьяволу вообще угробить этот мир?

– Ничего с твоим миром не случится.

– Если ты не заметила, это и твой мир тоже. И вообще – он меня похитил! – не унимался Лестер. – Меня!

Наш диалог начинал напоминать диалог слепого с глухим. Я отступила и стала мерить шагами плохо освещенную комнату. Мне нужен был новый план. Старый заканчивался тогда, когда Тёма впитывал волшебство и проваливал, а вместо него появлялся Эдгар. Но в старом плане не было Антона.

– Добровольно я отдала свое, а не твое. Тёма может впитать силу только через прикосновение. Если он тебя не трогал, все у тебя на месте, – я шарила по стене раскрытыми ладонями. Ближе к углу она становилась более шероховатой, но это и все. Ни трещины, ни сквозняка. Но где-то же должна быть брешь. Не мог Тёма так быстро овладеть искусством, которому я училась годами. – Он же тебя не трогал?

Ответом мне было молчание.

– Лестер? – я обернулась. Он смотрел мимо меня и кривил губы, будто съел что-то кислое. – Что такое?

Если бы я его не знала, подумала бы, что он сейчас заплачет.

– Что случилось? – я подошла к нему и присела на корточки. – Тебя ранили?

Ноль внимания.

– Да говори уже, Тёма сейчас вернется!

– Все это время сквозь тебя текло мое волшебство, Вера, – медленно выдал Лестер, словно каждое слово причиняло ему боль. – Ты отдала мое.

Что? Но я же… Это мое воображение. Я сама платила за него. Своей душой.