Лекарство от меланхолии

Проходя по коридору, они миновали десятки открытых дверей, где люди, обливаясь потом от жары, все еще не спали, играли в карты, пили содовую и обмахивались вместо вееров старыми киножурналами.

«А что, если?.. А что… – думал Мартинес. – Да, так оно и есть!»

Четвертая дверь, ее дверь, была тоже открытой. И когда они проходили мимо этой двери, красивая девушка подняла голову. Она была в очках, но, увидев Мартинеса, поспешно сняла их и накрыла книгой.

Друзья прошли мимо, даже не заметив, что Мартинес отстал, что он остановился как вкопанный в дверях чужой комнаты.

Он долго не мог произнести ни слова. Потом наконец представился:

– Хосе Мартинес.

– Селия Обрегон, – ответила девушка.

И оба снова умолкли.

Мартинес слышал, как его друзья уже ходят по крыше. Он повернулся, чтобы уйти, уже сделал несколько шагов, как девушка вдруг торопливо сказала:

– Я видела вас сегодня.

Мартинес вернулся.

– Мой костюм, – сказал он.

– Костюм? – Девушка умолкла, раздумывая. – При чем здесь костюм?

– Как при чем? – воскликнул Мартинес.

Девушка подняла книгу и показала лежавшие под ней очки. Она коснулась их рукой.

– Я очень близорука. Мне надо постоянно носить очки. Но я много лет отказываюсь от них, я прячу их, чтобы меня никто в них не видел, поэтому я почти ничего не вижу. Но сегодня даже без очков я увидела. Огромное белое облако, выплывшее из темноты. Такое белое-белое! Я быстро надела очки.

– Я же сказал – костюм! – воскликнул Мартинес.

– Да, сначала белоснежный костюм, а потом совсем другое.

– Другое?

– Да, ваши зубы. Такие белые-белые.

Мартинес поднес руку к губам.

– Вы были такой счастливый, мистер Мартинес, – сказала девушка. – Я еще не видела такого счастливого лица и улыбки.

– А-а, – ответил он, заливаясь краской, не в силах посмотреть ей в лицо.

– Так что видите, – продолжала девушка, – ваш костюм привлек мое внимание, это верно, как белое видение в ночи. Но ваши зубы были еще белее. А о костюме я уже забыла.

Мартинес еще сильнее покраснел. Девушка тоже была смущена. Она надела очки, но снова поспешно сняла их и спрятала. Она посмотрела на свои руки, а потом куда-то поверх его головы в открытую дверь.

– Можно мне… – наконец сказал Мартинес.

– Что можно?

– Можно мне зайти к вам, когда снова придет моя очередь надеть костюм?

– Зачем вам костюм?

– Я думал…

– Вам не нужен костюм.

– Но…

– Если бы все дело было в костюме, – сказала девушка, – каждый смог бы стать красивым. Я наблюдала. Я видела многих в таких костюмах, и все они были другими. Говорю, вам не надо ждать этого костюма!

– Madre mia, madre mia! – воскликнул счастливый Мартинес. А затем, понизив голос, произнес: – Но какое-то время костюм мне все-таки нужен. Месяц, полгода, год. Я еще не уверен в себе. Я немного боюсь. Мне не так уж много лет.

– Так и должно быть, – сказала девушка.

– Спокойной ночи, мисс…

– …Селия Обрегон.

– Мисс Селия Обрегон, – повторил он и наконец ушел.

* * *

Друзья уже ждали Мартинеса. Когда он вылез на крышу через чердачное окно, первое, что он увидел, был манекен с костюмом, водруженный в самом центре, а вокруг него – одеяла и подушки. Его друзья уже укладывались спать. Приятно дул прохладный ветерок.

Мартинес подошел к костюму, погладил лацканы и сказал почти про себя:

– Эх, caramba, что за вечер! Кажется, прошло десять лет с тех пор, как все это началось. У меня не было ни одного друга, а в два часа ночи у меня их сколько угодно… – Он умолк, вспомнив о Селии Обрегон, о Селии… – Сколько угодно, – продолжал он. – У меня есть где спать, что надеть. Знаете что? – Он повернулся к друзьям, лежавшим вокруг него и манекена с костюмом. – Смешно, но в этом костюме я знаю, что могу выиграть, как Гомес, я знаю, что женщины будут улыбаться мне, как улыбаются Домингесу, и что я смогу петь, как поет Мануло, говорить о политике, как Вильянасул. Я чувствую, что я такой же сильный, как Ваменос. Ну и что же, спросите вы? А то, что сегодня я больше чем Мартинес. Я – Гомес, Мануло, Домингес, Вильянасул, Ваменос. Я – это все мы. Эх…

Он постоял еще немного возле костюма, который вобрал в себя все их черты, привычки, характеры. В этом костюме можно было идти быстро и стремительно, как Гомес, или медленно и задумчиво, как Вильянасул, или плыть по воздуху, едва касаясь земли, как Домингес, которого всегда, казалось, несет на своих крыльях попутный ветерок. Этот костюм принадлежит им всем, но и они принадлежали этому костюму. Чем же он был для них? Он был их парадным фасадом.

– Ты ляжешь когда-нибудь спать, Мартинес? – спросил Гомес.

– Конечно. Я просто думаю.

– О чем?

– Если мы когда-нибудь разбогатеем, – тихо сказал Мартинес, – я не обрадуюсь этому. Тогда у каждого из нас будет свой собственный костюм и не будет таких вечеров, как этот. Наша дружба кончится. Все тогда станет другим.

Друзья лежали молча и думали о том, что сказал Мартинес.

Гомес легонько кивнул:

– Да… тогда все станет другим.

Мартинес лег на свое одеяло. Вместе со всеми он смотрел на манекен.