Летающий цирк

– Я почерпнула из дневника твоей мамы многое из того, что помогло мне создать своего последнего гибрида – Анжелику.

Лили пришла в ужас. Она не догадывалась, что мамин дневник сыграл такую важную роль в работе доктора.

Дроз взяла у мадам чашку.

– Когда я закончила работу, мадам предложила отправить дневник тебе. Я решила, что это хорошая мысль. Мы хотели, чтобы он был у тебя. По крайней мере до тех пор, пока мы с тобой не встретимся лично. – Она ухмыльнулась, будто рассказала отличную шутку.

Мадам тоже рассмеялась, хотя и невесело. Она поднесла Лили тарелку с печеньем.

Как же Лили ненавидела их обеих. Интересно, что клоуны делают с ее друзьями, пока она тут распивает чай посреди ночи? Дроз вроде бы само благодушие, но, возможно, они с мадам просто хотят усыпить ее бдительность. Впрочем, не принять ее гостеприимство Лили не могла. Даже если в печенье снотворное, ей все равно, она слишком голодна. Хотя обе женщины тоже его едят… Лили поставила чашку себе на колени и взяла одно печенье. М-м, миндаль и сахар.

– Скажи-ка, – Дроз с интересом наблюдала за выражением лица Лили, – как тебе дневник? И наша поздравительная открытка? «Как же ты устроена внутри?» – эту строчку я придумала. Мадам говорила, что мы так раскроем все карты, но я предположила, что ты сочтешь ее интригующей. Мадам упоминала, что ты любишь всякие загадки, и я решила: получив такой подарок, ты непременно захочешь выяснить, откуда он взялся.

Лили сложила руки на груди, отказываясь отвечать. Она рассердилась и почувствовала, будто ее предали. Доктор что, пытается ее спровоцировать?

– Твоя мама тоже любила загадки, – продолжала Дроз. – Она считала, что на свете существует некая фундаментальная правда, и использовала научные методы для поиска этой правды. – Она сделала глоток чая. – Да, Грейс была талантливым механиком и отличным другом. Однако у нее, как и у меня, было слишком мало возможностей и поддержки. Гильдия активно критиковала ее идеи, как и мои. – Последнюю мысль она развивать не стала, будто та не имела никакого значения. – Впрочем, думаю, мы уже наговорились. Подожди-ка здесь, съешь еще печенья, а мы с мадам отойдем и побеседуем наедине.

Доктор Дроз и мадам встали и пошли в большую комнату, скрывавшуюся в тени, за двустворчатой дверью. Лили успела увидеть стерильно белые стены и услышать жуткое гудение. Потом дверь закрылась.

Лили, разумеется, понятия не имела, долго ли женщины собираются разговаривать. Она быстро поднялась и обошла комнату по периметру, пытаясь понять, как отсюда сбежать.

Окно было слишком высоко, прутья решетки располагались слишком близко друг к другу, да и потом, рама, кажется, даже не открывалась. На стенах висело множество чертежей различных гибридов – Лили таких и не видела никогда. Рядом торчали различные пружины и механические детали – все это шевелилось и тикало, будто Лили находилась внутри огромных действующих часов.

Когда Лили осмотрела шкафы, по спине у нее побежали мурашки: полки были заставлены стеклянными банками с животными в формалине, у каждого из которых имелись механические части тела. Лили заметила мышь с механическим ухом на спине, обезьяну с дополнительной металлической рукой и котенка с шестью лапами, похожими на паучьи. За изогнутым стеклом их глаза казались еще больше, и глаза эти смотрели прямо на Лили. Звери казались пугающе живыми, хотя девочка и понимала, что они, без сомнения, мертвы. Остальные полки ломились от старых, полусгнивших книг.

Больше Лили в этой комнате ничего не обнаружила – по крайней мере, никаких полезных инструментов. Вернувшись к кушетке, она взяла две чайные ложки с подноса и на всякий случай спрятала в карман платья.

Затем она подошла к двери, за которой беседовали мадам и Дроз, и заглянула в замочную скважину. У нее вдруг наэлектризовались волосы на руках.

В дальнем конце комнаты стояла железная машина, размерами и формой напоминающая гроб. Наружные стенки машины, выкрашенные в блекло-зеленый, были покрыты спутанными проводами, винтами и рычагами. Стук Лилиного сердца становился все громче и громче, пока не смешался с тиканьем и щелчками, которые доносились из комнаты, и не превратился в невыносимо тревожную какофонию.

Доктор Дроз стояла рядом с машиной и что-то говорила. Лили постаралась прислушаться.

– …и мне удалось совместить рентгеновский аппарат Хоффманса и ван Клеефа[32] с киносъемочным аппаратом братьев Люмьер[33]. Так я создала это устройство, – объясняла она мадам, нажимая кнопки на приборной панели. – Я назвала его рентгеновским киноаппаратом.

Машина загудела и издала неприятный звук, который эхом разнесся по отделанной кафелем комнате. Лили толком не поняла, что значили слова доктора Дроз, но аппарат показался девочке кошмарным: он будто излучал пульсирующие волны дурной энергии, которую Лили ощущала даже из-за закрытой двери.

– Вы вроде бы говорили, что у вас какие-то сложности с машиной, – сказала мадам.